Весной этого года страшной войне в Донбассе исполняется шесть лет. Колоссальный срок, за которым лежат сотни тысяч поломанных судеб. Сама война уже давно вышла за любые временные рамки, превратившись в что-то вроде данности. Представить Донбасс, в котором не стреляют, уже не получается, и порой возникает безнадежное чувство, что даже через 10 лет ничего не изменится.

Это накладывает отпечаток и на восприятие извне. Если в 2014-2015 гг. это была главная тема, то сегодня большинство изданий возвращается к ней скорее «для проформы», прекрасно понимая, что рядовому российскому обывателю эта война уже давно не интересна. В то же время для Запада Донбасс так и остался черной дырой. Как правило, всё, что происходит в регионе, освещается исключительно с украинской стороны, и на выходе вместо репортажей получаются однотипные агитки с героями, злодеями и статистами.

Ехать «на эту сторону» западные журналисты не любят. На то есть веские причины - любые разговоры о европейской либо американской «свободе слова» не стоят и ломаного евроцента, и когда у того или иного журналиста возникает желание показать реальность, а не жовто-блакитный симулякр, чаще всего этим желанием всё и ограничивается, ведь итог известен заранее — в лучшем случае материал отправится в стол, в худшем — у автора будут серьёзные проблемы, вплоть до запрета на профессию.

Честные, объективные репортажи, снятые в Донбассе западными журналистами, можно пересчитать по пальцам. Тем не менее, они есть, а ввиду своей редкости каждый такой случай становится событием. Одно из них произошло в ноябре прошлого года, когда Народные Республики посетила группа журналистов CBC – одной из крупнейших канадских телерадиокомпаний.

По итогам этой поездки увидели свет два материала, которые в чем-то дублируют, а в чем-то дополняют друг друга. Первый — это четырехминутный видеосюжет, показанный по телевидению, а затем размещенный в YouTube. Второй — это франкоязычная статья под названием «Донбасс: жизнь на линии фронта», в которой личные впечатления и свидетельства очевидцев пересекаются с «политологическими» комментариями авторов.

Именно в таком разрезе и следует воспринимать данные публикации. Люди — отдельно, аналитика (если её можно так назвать) — отдельно. В этом случае первое, и самое главное, что мы увидим — это три сюжета, которые в полной мере передают атмосферу прифронтовой зоны, одного из самых страшных её мест — посёлка Зайцево.

Первый сюжет — это четыре одиноких бабушки, у каждой из которых до войны был дом, огород, возможность спокойно закончить свой жизненный путь. Сегодня их домом стало старое неотапливаемое бомбоубежище в пригороде Донецка. Они не живут, а выживают.

«Комната огромная, но почти пустая. Небольшие деревянные кровати, одеяла, какие-то личные вещи. Лампы создают ощущение тепла, но на самом деле в подвале холодно и влажно. Хрупкая, укутанная в шерстяное пальто, Людмила плачет и говорит, что чуть раньше, днём, она пыталась добраться до своего дома, но ей пришлось бежать назад, когда начался миномётный обстрел. Простирая руки к небу, она молит Господа о чуде, просит его сделать так, чтобы война прекратилась, а жизнь вернулась в нормальное русло».

Одна из пенсионерок говорит: «Эта война идёт дольше, чем Великая Отечественная». Мечтают они лишь об одном — чтобы люди жили, дети ходили в школу, а сами они вернулись пускай даже в то, что осталось от их домов. Но даже это кажется всё менее реальным.

Второй сюжет — Маша Рыжкова и её мама Светлана, которые продолжают выживать в прифронтовом посёлке. Они едва ли могут припомнить ночь, когда украинская армия не стреляла. Иногда мины залетают прямо к ним на участок, но даже к этому они привыкли.

«В свои 11 лет половину своей жизни Маша провела под бомбами. Она живет в окрестностях Горловки, в нескольких километрах от линии фронта. Крыша дома, где она живет со своей матерью и бабушкой, пронизана осколками».

Когда Светлану спрашивают, возможно ли возвращение Донбасса на Украину, её ответ категоричен: «После такого насилия это невозможно. Зеленский не мой президент, а Украина уже не та, какой была раньше. Да и разбитый Донбасс её не нужен».

Третий сюжет — школа, дважды разрушенная за время войны. Несколько учеников были ранены, еще несколько — убиты осколками. Дети отлично разбираются в разновидностях мин и снарядов — их этому учат, чтобы они остались в живых. У этих детей украли детство, и его уже не вернуть.

Это очень сильные кадры. К сожалению, как я уже сказал, всё это соседствует со штампованными комментариями в духе западного официоза. В статье есть место и украинской армии, которую «сепаратисты остановили при поддержке Кремля», и малайзийскому «Боингу», который «был сбит российской ракетой, выпущенной с территории под их контролем». Но всё это — обязательная часть программы, без которой материал не может выйти в принципе. Именно так это и следует воспринимать. Это даже не позиция автора, скорее — своеобразный дресс-код, который необходимо соблюдать.

Самое главное — что в своей основе эти материалы демонстрируют голую, жесткую и очень неудобную правду, которая состоит в том, что, несмотря на все заявления Киева, Брюсселя и Вашингтона, обстрелы никуда не исчезли, и стреляет по-прежнему лишь украинская сторона — стреляет по старикам, по детям, по старому кладбищу. А еще по домам, по школам, по объектам инфраструктуры... И что бы ни говорили Зеленский, Гончарук или те, кто придут им на смену, реальность никуда не исчезнет, и состоит она в том, что украинским Донбасс уже не будет никогда — он будет либо российским, либо безлюдным, именно так, как говорили в Киеве еще в самом начале войны.