При оценке политических деятелей нынешней Украины некоторые наблюдатели почему-то склонны считать, что те из них, чья карьера началась в советские времена, отличаются от более молодых коллег большей адекватностью и порядочностью, а также способностью придерживаться некоторых нравственных рамок. Возможно, это мнение являются частью характерной для нашего времени идеализации советской истории, но такие персонажи «из прошлого», как бывший член политбюро ЦК и второй секретарь КПУ, затем первый президент «незалежной», а ныне председатель украинской делегации ТКГ Леонид Кравчук, начисто опровергают это утверждение.

Вот, например, недавнее событие. Народные Республики Донбасса заявили о готовности в одностороннем порядке передать украинской стороне нескольких пленных и лиц, совершивших преступления на территории ЛДНР. Посредником при этом выступил председатель политсовета партии «Оппозиционная платформа - За жизнь» Виктор Медведчук. Понятно, что этот шаг доброй воли, явно не укладывающийся в представления киевской пропаганды, поставил украинских чиновников, работающих по Донбассу, в несколько затруднительное положение.

Не знаю, мог ли Кравчук оставить это событие без комментариев, но не сомневаюсь, что он вполне мог ограничиться заявлением вроде: «Мы не можем не приветствовать шаги противоположной стороны по освобождению украинских граждан». Маловероятно, что за эти слова кто бы либо упрекнул его, даже в нынешней Украине. Но Кравчук высказался иначе. Прежде всего, он объявил, что Медведчук не имеет права заниматься освобождением украинских граждан, поскольку «частные лица не имеют полномочий вмешиваться в вопросы межгосударственного и международного урегулирования вооруженных конфликтов. Мне трудно вспомнить прецедент, когда непризнанное юридическое лицо передает граждан государства определенному физическому лицу». Далее Кравчук заявил, что руководства ЛДНР и «синхронизированные с ними действия Медведчука» он расценивает, как «очередную попытку уклониться от выполнения международных договоренностей на высшем государственном уровне и обязательств, которые взяла на себя РФ, как сторона конфликта».

Напомню, что передача пленных и осужденных украинской стороне предлагалась без каких либо требований, даже не в порядке обмена, и только воспаленное сознание «старого коммуниста» Кравчука могло в этом усмотреть такие мотивы, сомнительные даже с точки зрения элементарной логики. Очевидно также, что ему решительно наплевать на судьбу украинцев, которые под воздействием таких как он политиков совершили преступления против народа Донбасса и оказались за решеткой. Кравчука нисколько не беспокоит, что после подобных заявлений Народные Республики могут в дальнейшем отказаться от подобных односторонних шагов. Данный эпизод характеризует его, как законченного негодяя, не способного к человеческому сочувствию к своим согражданам, даже оказавшимся с ним по одну сторону баррикады. И таким он стал еще в советские времена, если судить по тем воспоминаниям, что оставили о нем те люди, что имели тогда дело с партийным лидером Кравчуком. Этих оценок немало в Сети, приведем некоторые из них.

Виталий Федорчук (в 1970-1982 г. председатель КГБ УССР) вспоминал: «С Кравчуком иногда приходилось сталкиваться в коридорах ЦК КПУ. Меня он почему-то панически боялся, при встрече сразу готов был лапки кверху поднять, лебезил ужасно. Всячески нахваливал КГБ и вообще изо всех сил демонстрировал преданность Советской власти. Но я, откровенно говоря, его недолюбливал».

Станислав Гуренко (в 1990-1991 г. первый секретарь ЦК КПУ): «В июне 1990 г. пленум ЦК КПУ с моей подачи избрал Кравчука вторым секретарем ЦК. На другой день после пленума Кравчук даже не вошел, а буквально вполз в мой кабинет, от самых дверей начав кланяться мне чуть ли не в ноги: «Дорогой Станислав Иванович, я вам бесконечно благодарен за оказанное доверие, я этого никогда не забуду! Что бы ни случилось, вы всегда можете на меня положиться, я всегда буду с вами» и т.д.».

Валентин Варенников (в 1989-1991 г. главнокомандующий Сухопутными войсками – замминистра обороны СССР): «19 августа 1991 г. я был в Киеве, где по поручению ГКЧП провел ряд встреч с руководством республики, в том числе, и с председателем Верховного Совета УССР Кравчуком, который не только ни единым словом не высказался против введения чрезвычайного положения, а наоборот – просил меня как можно скорее прислать ему документы ГКЧП, чтобы он мог ими руководствоваться в своей работе. Он вообще очень хорошо держал нос по ветру».

Владимир Семичастный (в 1967-1981 гг. – зампредседателя Совмина УССР, курировал вопросы спорта): «Когда Кравчук в начале 1990-х стал вторым секретарем ЦК КПУ, потом председателем Верховного Совета, а затем и президентом Украины, я был очень удивлен. Лично я Лёне Кравчуку не доверил бы и футбольной команды. Мне он всегда казался исключительно скользким, неискренним человеком. Я старался с ним дела не иметь».

Примечательно, что вскоре после августовского госпереворота 1991 года Кравчук, выступая в украинском парламенте, вдруг объявил, что, будучи подростком, носил бандеровцам в лес харчи (в то время на Украине уже стало трендом проявлять «национальную свидомость). На основании этого признания многие сделали вывод, что Кравчук всегда был националистом, внедрившимся в стан врага и ждавшим часа, чтобы нанести ему смертельный удар. Надо ли говорить, что сам Кравчук всячески поддерживал это мнение?

Однако в свете вышеизложенных характеристик данная версия вызывает большие сомнения. Нет, харчи бандитам он вполне мог носить, но хранить верность некоей высшей идее, пусть даже и тайной, подобные люди, живущие по принципу «где сало толще, там и батькивщина», не способны. И можно не сомневаться, что если бы СССР не развалился, так бы и остался Кравчук в КПСС, а если бы была поставлена соответствующая задача, он бы с энтузиазмом гнобил и бандеровцев.