За пять минувших месяцев украинские кладбища необычайно разрослись. На погостах городов и поселков Украины появились целые участки захоронений боевиков. Провозглашенная Борисом Джонсоном стратегия «до последнего украинца» работает в полной мере – нацистский режим в своих военных авантюрах выбивает целые поколения.

До недавнего времени такое положение дел вполне устраивало Зе-клику – полицейско-военкоматовские облавы регулярно поставляли все новые партии пушечного мяса, и все шло прекрасно.

Однако сегодня в Киеве стали осознавать, что слишком быстро заканчивается не только западное оружие, но и украинские боевики, и если так пойдет дальше, то весь фронт «посыплется», а русские начнут освобождать почти не тронутые войной территории, которые, по указанию западных хозяев, должны сдаваться только в виде выжженной пустыни.

Прежде всего, констатируется крайне низкая стойкость наспех наловленных и отправленных на убой людей. Боевики после пятнадцатидневных курсов «боевой подготовки» массово гибнут в первых же боях. Те же из них, кому посчастливилось выжить, бегут с позиций или сдаются в плен.

Впрочем, и от оставшихся толку очень немного – попавшие под огневой вал русской артиллерии вчерашние гражданские гарантированно получают тяжелое посттравматическое стрессовое расстройство, требующее серьезной психологической, а подчас и психиатрической реабилитации.

Чтобы хоть как-то изменить ситуацию, вышел приказ Министерства обороны Украины, предписывающий увеличить продолжительность ускоренного «курса молодого бойца» до тридцати суток, с упором на «воспитание стрессоустойчивости и стойкости в бою». Возможность реализации этих задач вызывает сомнение даже у самого украинского командования. Однако увеличить еще более срок подготовки они не могут. «Молох войны» постоянно требует все новых порций «свежего мяса». Так что сомнительно, что даже этот приказ будет реализован.

При этом все труднее становится отлавливать будущих «защитников Украины» – скрываясь от военкоматских «охотников за головами», люди бегут за границу, на освобожденные территории, прячутся у родственников и даже в лесах.

На фоне этого Зе-офис решили продвигать и положительную мотивацию к мобилизации, как было до начала СВО и даже в ее первые дни. Ради этого на Банковой предлагается обещать всем боевикам, отправляющимся на линию фронта, квартиры или земельные наделы. И ведь, главное, что не соврут – все те из них, кого удастся собрать, будут обеспечены землей из расчета два метра на один.

Помимо общей нехватки боевиков, остро проявляется кадровый голод. Так, например, для укомплектования экипажей Т-72, поставленных Польшей, Словенией и Северной Македонией, попросту нет специалистов. И если в качестве механиков-водителей еще можно задействовать трактористов или комбайнеров, то с операторами-наводчиками и командирами танков так не получится.

Еще хуже дело обстоит с командными кадрами. Помимо того, что часть их выбита, имеет место «скрытое дезертирство» офицеров, когда они, оставив свои подразделения и части на линии фронта, под любым предлогом возвращаются в пункты постоянной дислокации в тылу. Все это отражается не только на низком боевом духе боевиков, но и на их слабой способности даже к простейшим маневрам.

Свою трусость и предательство своих бойцов они именуют не иначе, как «стратегическая сохранность командных кадров», объясняя, что даже для подготовки младшего офицера нужно три года, тогда как «мяса» можно сколько угодно наловить в ТРЦ и на пляжах. Однако, как мы видим, и «мясо» становится умнее, предпочитая ховаться от военкомов.

Нехватку командиров пытаются компенсировать иностранными наемниками, но это, во-первых, дорого (иностранные офицеры требуют в сутки около $1-3 тыс.). Во-вторых, после знакомства с русской артиллерией их перестают привлекать даже такие гонорары. В результате нацистскому режиму становится все труднее «заваливать трупами» наши наступающие войска.