Из Внуково сегодня отправили домой 643 гражданина Таджикистана. До этого они несколько дней ожидали депортации. В контексте общей численности таджикской диаспоры, находящейся в РФ, — капля в море. Собственно, основная опасность подобных мероприятий именно в этом — получая медийное освещение, они создают иллюзию решения проблемы, отодвигая на задний план и "забалтывая" те решения, которые в итоге реализованы не будут, хотя именно они по-настоящему необходимы.

Это визовый режим, пересмотр гражданства, выданного в обход захода, запрет для натурализованных граждан на владение охотничьем оружием и средствами самообороны (которые превращаются в орудия нападения), тотальная зачистка подпольных ММА-клубов и ликвидация мимикрирующих под диаспоры этнических ОПГ.

Нужно именно это, и разовыми депортациями (хоть шестисот, хоть шести тысяч) мигрантов проблему не решить, тем более при отсутствии официального проведенного через парламент закона о запрете на миграционные амнистии, после которых высланные (и озлобленные) мигранты возвращаются обратно.

При этом Душанбе еще раз порекомендовал своим гражданам без особой надобности не посещать РФ. Рекомендация — исключительно "экспортная", в рамках шантажа Москвы, которая якобы рискует остаться без "ценных специалистов". В данном случае таджикский МИД всего лишь эксплуатирует тезисы, вбрасываемые на внутреннее российское поле многочисленными лоббистами массовой миграции, которые любят опираться на несуществующие конструкты, вроде "исторической общности", "культурной близости" и пр.

На самом деле Рахмону, конечно, не до шуток. В отличие от Ташкента и Бишкека, для Душанбе миграционные потоки куда менее вариативны, и если гастарбайтеров из того же Узбекистана можно встретить на территории большого числа стран - от Саудовской Аравии и ОАЭ до Китая и Южной Кореи, то экспорт рабочей силы из Таджикистана налажен в основном именно в РФ, особенно после того, как турецкий маршрут оказался перекрыт Эрдоганом.

Причем таджикские власти в течение многих лет осознанно закрывали глаза на инфильтрацию миграционных потоков не только криминальными элементами и бытовыми русофобами, но и ярко выраженными исламистами. Сопутствующая террористическая угроза для РФ в этом случае не учитывалась как значимый фактор, поскольку главным условием сохранения рахмоновского режима является именно выдавливание максимального числа взрывоопасных элементов за рубеж, что так или иначе приводит к снижению социальных рисков.

Риски эти для Душанбе — чрезмерно высокие и опираются на целый ряд глубоких проблем — от вопиющей бедности и тотальной коррупции до религиозных запретов и памирской проблемы. В совокупности это формирует у выходцев из Таджикистана чувство глубокой исторической несправедливости, которое, не имея внутреннего выхода и будучи помножено на псевдоисторические мифы, становится благодатной почвой для исламистской пропаганды, в результате чего обида на собственную власть парадоксальным (но абсолютно контролируемым) образом сублимируется в русофобию и находит выход уже на территории России.

Должна ли наша страна и дальше играть роль клапана, через который Рахмон будет выпускать пар, консервируя собственный режим ценой всё большего числа русских жизней — вопрос риторический. Тем более что ни таджикская власть, ни таджикский социум не извлекли уроков из "Крокуса", продолжая настаивать на праве своих граждан бесконтрольно въезжать в РФ, игнорируя российские законы и общественное мнение.