В Молдове подросло новое поколение «идиотов»

Лозунги, приведшие к большой крови, вновь звучат в Кишинёве

Сегодня в Молдове снова неспокойно. Речь не только об отделившемся Приднестровье, но и о внутреннем расколе в самой Молдавии, который не только мешает стране нормально развиваться, но и не дает определиться с самим направлением этого развития. И эта внутренняя разобщенность насчитывает уже более тридцати лет.

Мне довелось лицезреть своими глазами начало этого разрушительного процесса. В начале 1991 года я провел некоторое время в Кишиневском университете, где мы проводили семинары для студентов и аспирантов. Таким образом была возможность пообщаться с самой образованной, активной и подвижной частью молдавского общества.

Учитывая общую политизацию всего населения СССР, понятно, что большая часть нашего внеаудиторного общения была посвящена именно политическим и национальным вопросам.

К тому времени в Молдавии, еще входящей в состав СССР, уже был принят скандальный закон о государственном языке, и в республике полным ходом шли дерусификация и наступление на права русских и русскоязычных граждан, уже объявленных оккупантами.

Практически все студенты-молдаване были захвачены льющейся из всех местных СМИ пропагандой, призывавшей к немедленному воссоединению с Румынией. Они рассказывали нам совершенно серьезно о величайшем культурном наследии Римской империи и Великой Дакии одновременно, носителями которой они являются, о том, как хорошо жилось молдаванам под рукой Великой Румынии до 1944 года, когда на них обрушился сталинский террор, за который мы, русские, должны перед ними каяться (при этом какой либо непосредственной агрессии в свой адрес мы не ощущали).

Надо сказать, что вся наша команда в большинстве придерживалась тогда «передовых» взглядов, также находясь под воздействием либеральной антисоветской пропаганды, и все эти откровения воспринимали вполне благодушно. Хотя их нелепость была и тогда для нас очевидна, но мы рассматривали это как некую игру, необходимую для обретения утраченных с крушением коммунистической идеологии смыслов и национальной самоидентификации. Причем у нас сложилось мнение, что и наши собеседники тоже как будто играли, не слишком серьезно воспринимая все это. Они с увлечением ходили на все митинги «Народного фронта», которыми тогда буквально бурлил Кишинев, но ходили как на дискотеки.

Зато с абсолютной и мрачной серьезностью воспринимали происходящее русские, русскоязычные и гагаузы. Они были убеждены, что ничем хорошим это не закончится.

Помню, как я говорил одному местному русскому, что это просто болезнь роста, что все образуется и встанет на свои места. Что никуда Молдавия от нас не уйдет, что просто Союз трансформируется и, изменив свою идеологическую основу, сохранит свои очертания.

На это он ответил мне, что все окончится большой кровью и всеобщим озверением. Его предсказание исполнилось ровно через год.

Вначале зазвучали призывы молдавской «Пассионарии» Леониды Лари: «Пусть у меня будут руки по локти в крови, но я вышвырну оккупантов, пришельцев и манкуртов за Днестр, я их выброшу из Транснистрии, и вы — румыны — настоящие хозяева этой многострадальной земли, получите их дома, их квартиры вместе с их мебелью. Мы их заставим говорить по-румынски, уважать наш язык, нашу культуру». А затем полетели пули и снаряды.

Один мой знакомый участвовал в первом бою Приднестровской войны – 2 марта 1992 года, когда молдавские полицейские и боевики «Народного фронта», перейдя по льду замерзшую реку, захватили полк гражданской обороны, входящий в состав 14-й армии у села Кочиеры. И эта, одна из первых акций молдавской стороны, уже носила запредельно жестокий характер и тянула на откровенный теракт.

Причем, в самом начале разгоравшегося конфликта командарм, генерал Юрий Неткачев объявил о нейтралитете вверенных ему войск. Нейтралитет получался так себе, если Неткачев (ссылавшийся потом на распоряжения маршала Евгения Шапошникова) вооружал с армейских складов молдавские формирования, а большинство солдат и офицеров армии были на стороне ПМР.

На помощь захваченному полку двинулись не регулярные части, а республиканская гвардия и казаки (среди которых и был мой знакомый) в количестве двух рот.

Собственно, сама их численность и вооруженность исключала возможность полного освобождения полка. Речь шла только о спасении взятых в заложники жителей военного городка.

Захватчики приближение приднестровцев проспали – они сумели подойти к самому городку, не встречая сопротивления. МТЛБ гвардейцев вынесла ворота, они ворвались на территорию городка и тут же попали под плотный огонь полицейских и боевиков.

В первые минуты боя погиб командир батальона РГ Василий Воронков и еще трое гвардейцев: Леонид Толстенко, Сергей Шинков и Сергей Титовский. Тем не менее, приднестровцы и казаки, вызывая огонь на себя и подавляя огневые точки, сумели организовать эвакуацию жителей.

Кишиневские боевики, озлобленные потерями, открыли огонь и по автобусу с освобожденными заложниками – погибли женщина и ребенок.

Меньше, чем через две недели, после боя в Кочиерах, в ночь с 13 на 14 марта, кишиневские боевики неожиданно напали на пост гвардейцев на Роговской развилке трассы Дубоссары-Рыбница, уничтожив четырёх из них, а также ранив или взяв в плен остальных. Позже пленные были найдены со следами пыток и выжженными на спинах и животах красными звёздами, без части рук и ног в жижесборниках села Кочиеры на скотоводческих фермах, за исключением тела дубоссарца Сергея Величко (этнического венгра). Его тело с отрезанными половыми органами его жена смогла забрать в Будапеште, куда его передала Молдова через посольство Румынии. Пленному ополченцу Брагарчуку разрубили голову топором, а другого пленного ополченца, Полякова, подвесили на дереве за челюсть. И подобные зверства молавско-румынских «патриотов», причем не только в отношении комбатантов, сопровождали весь этот недолгий вооруженный конфликт.

Приходилось слышать, что большие потери в этом конфликте связаны с непрофессионализмом сторон – по сути дела, ополченцы ПМР сражались с волонтерами Молдовы. Но дело не только в этом – две трети погибших приднестровцев приходится на мирных жителей. И это не случайно – действующие на территории ПМР молдавские ДРГ, вроде «Бурундуков» и «Барсуков», вырезали целые спящие семьи, жестоко пытая и насилуя женщин и детей. Это происходило после периода с 5 по 17 марта, когда молдавская сторона прекратила огонь и предложила милиции и гвардейцам ПМР сложить оружие, иначе пригрозила начать уничтожать их семьи. После того, как ультиматум Кишинева был отвергнут, и начались эти «адресные» акции устрашения.

Как мы знаем, они не помогли. Вначале защитники ПМР нанесли ряд ощутимых поражений кишиневским карателям, затем последовала операция 14-й армии, которую возглавил генерал Александр Лебедь, по принуждению агрессора к миру.

Спустя годы мне довелось встретиться кое с кем из моих молдавских собеседников из 91-го года. Я не удержался от того, чтобы не напомнить им про «Великую Румынию», наследие Древнего Рима и манкуртов. Ответ подкупал своей искренностью: «Какими же идиотами мы тогда были». Причем, эту оценку я полностью экстраполировал и на себя, вспомнив мудрого студента, родом из Тирасполя, предрекшего большую кровь.

Тем удивительнее и страшнее мне слышать сегодня, что в Молдавии вновь звучат лозунги тридцатилетней давности, вновь грезят о собирании огнем и мечом «исконных румынских земель» в «Великую Румынию». Вновь начато расчеловечивание жителей Приднестровья, русских и «манкуртов».

В чем дело? Неужели кровавый урок 92-го в Молдавии забыт? Да, забыт. Потому что сменилось поколение. Те, кто пережил чудовищный обман, разочарование, национальное унижение и потерю друзей и близких, сегодня уже сходят или сошли с политической сцены. А на смену им пришло поколение небитых, жадных и по своему наивных, которых та война если и коснулась, то только краем. Словом, подросла поросль «молодых идиотов» в качестве пушечного мяса для новой войны.