Ветераны «Востока» о боях за Саур-Могилу
28 июля ветераны бригады «Восток» снова собрались вместе на Сур-Могиле, чтобы почтить память ушедших товарищей и легендарного командира Олега Гришина – «Медведя». Горстка бойцов под руководством опытного командира несколько дней удерживала превосходящую армаду ВСУ, нанеся противнику тяжелые потери, в критический момент вызвав огонь артиллерии на себя. В живых тогда остались только шестеро.
После поминальной панихиды за накрытыми столами бойцы вспоминали события тех дней. Здесь я привожу лишь малую часть воспоминаний оставшихся в живых участников сражения, которое по праву золотыми буквами вписано в летопись обороны Донбасса.
«Бумер» и «Монтажник»
Пулеметный расчет «Бумера» и «Монтажника» находился на южном склоне высоты. На вид обоим по пятьдесят, плюс-минус, обычные донецкие работяги, одни из тех, кого в отчетах пресс-службы тогда еще «АТО» называли псковскими десантниками. А ведь и правда, тяжело признать, что два убеленных сединами мужика смогли посеять панику в рядах элиты ВСУ.
«Бумер» до войны работал на строительном кране. Срочную службу закончил командиром отделения разведки, и отработанные навыки дали быстро о себе знать. В противовес ему «Монтажник» впервые увидел «утес» в боевой обстановке, а там учиться нужно быстро, ведь итог любого боя - или опыт, или смерть.
Приехали на высотку 26 июля и сразу начали окапываться. Как стемнело, начался обстрел, крыли всю ночь тяжелыми. Днем 27-го обстрел продолжался почти без перерыва. Грунт каменистый, и каждый сантиметр давался с невероятным трудом. Хочешь жить, заройся глубже – неизменная аксиома пехотинца на протяжении веков, и бойцы под обстрелами вгрызались в неуступчивый грунт.
- С рассветом слышим гул моторов, прогревают технику. Снова началась сильная канонада, и вышли танки. «Медведь» дал команду «к бою». Все поле перед нами было усыпано танками и БМП. Сидим за пулеметом и смотрим от безысходности, ну что ты им сделаешь против брони. Расстояние - 600 метров, от взрывов тряслась земля, старались по мере сил отсекать пехоту. Главное, чтобы они не забрались в окопы. Смертниками мы себя не считали, наоборот, был такой адреналин, что когда танки стали отходить, было желание взять пулемет за приклад и бежать за танком, - делится воспоминаниями «Бумер».
Наступательная тактика требует активных действий пехотных подразделений, которые должны поддерживаться непрерывным огнем бронированной техники и артиллерии. Но ВСУ действовали по иному, после массированного артобстрела пускают танки и БМП, за которыми на расстоянии осторожно движется пехота. Видно, что никто не хочет умирать и командование не уповает на боевой дух личного состава. «Медведь» учел этот психологический момент, и как только загорались одна-две передние машины, вся бронетанковая армада пятилась назад. Так было и на этот раз.
Затишья, как такового, не было. Враг изматывал востоковцев постоянными обстрелами. Невозможно было даже принести боеприпасы. На глазах у «Бумера» погиб парень, тянувший ползком ящик с патронами.
Ближе к вечеру стало веселее, появились снайпера, насчитали как минимум троих. И опять по накатанной, артиллерийская свистопляска, свист раскаленного свинца над головой, огненные разрывы и надоевший до оскомины привкус земли во рту.
Стихло, начали откапываться, оба живы, хороший окоп, не зря пол-ночи рыли. Опять пошла броня, два танки, штук пять «бмпэшек» , но уже с десантом на броне. Команда не стрелять, подпускаем ближе. 200, 150, 100 метров, палец застыл на спусковом курке. «Огонь» и грянул залп. Хорошо отработали в корпус «бэшки», и раненый зверь испустил клубы черного дыма. Пехота попрыгала с брони и залегла. С боку загорелся танк, кто-то сработал с гранатомета. И враг снова отступил.
- Они, видно, подумали тогда, что нас уже не осталось, потому что был очень сильный обстрел. Тут буквально каменные глыбы подлетали вверх. Но сработал эффект неожиданности, - продолжил «Монтажник».
Ночью картина повторилась, и на израненных бойцов полезли танки. Сначала ярко включив фары, потом на габаритных огнях.
- Отбивать нам их было нечем, и мы решили пропустить, ждали пехоту. В тылу завязался бой. Потом все стихло. Обстрелы стихли, и слышу, какое-то шевеление у стелы. Мы как раз ждали разведку - они всегда поднимались с этой стороны. Беру еще бойца, говорю, там кто-то есть, пошли, посмотрим. Подошли, заняли позиции, вижу, мелькают тени. Кричу «стой, вы под прицелом, всем руки за головы, а передний ко мне без оружия».
«Да мы, мат-перемат, свои, какие руки, ты что вообще ох..ел».
Кричу «пароль», мы как раз его сменили. Накануне был восток, а сейчас установлен сумма 7 из любых чисел. 5+2 например. В ответ - «батальон восток». Еще раз кричу «пароль» и громко лязгаю затвором. «Хлопци, лягай». Ах «лягай»! И началась перестрелка, - продолжает рассказ «Бумер».
К утру стало ясно, что ночной прорыв принес успех противнику, и передний край укреплений захвачен ВСУ. Насколько глубоко они вклинились, сказать было трудно, но было ясно одно, люди после трех суток непрерывных обстрелов и боев практически обессилили, боеприпасы почти на исходе и стали готовиться к худшему. Предстоящий рассвет для многих из них казался тогда последним.
«Медведь» к тому времени погиб, и команду над горсткой храбрецов принял «Сом». Понимая серьезность ситуации, он вызвал огонь артиллерии на себя.
- Две рации были разбиты. У третьей села батарея. У меня целая мобилка, полная батарея и гривен 70 на счету. «Сом» туда перебил номера с телефона убитого «Медведя» и запросил артиллерию. «Сейчас будут подарки, ложись!» - кричит он нам. А я контуженный, не услышал и получил от своих осколок в бок, - продолжает «Бумер».
Ударили «грады», зарево стояло до неба. В окопах крики, маты. Отработали пакет. Но укры, похоже, не поняли, в чем дело, видно подумали, что их кроют свои. Пришлось процедуру повторить еще два раза, и лишь после четвертого пакета завелась техника, и, кляня все на свете, украинцы оставили захваченные позиции.
- По общей численности, тут только с нашей стороны было 20 танков, 18 БМП, потом еще два подошли. Только на нашем направлении я насчитал 40 единиц техники. Тяжелого у нас ничего, только гранатометы у ребят наверху. По идее, с таким перевесом они нас должны были просто переехать и не заметить. Но не получилось. Дух не тот, - резюмировал «Бумер».
«Рева»
Макеевчанин Андрей Ревенко выполнял сначала функции наблюдателя. Карабкался по лестнице на 30-метровую стелу, откуда хорошо просматривалась местность.
- Оттуда очень хорошо видно, и когда нас отрабатывали артиллерией, ты заранее видишь выстрел еще до прихода звука, и это давало запас порядка 20 секунд. Ты объявляешь, что видишь залп, и внизу ребята успевают укрыться. Довольно непросто быть наверху. Там небольшое маленькое помещение, как чердачек, в котором ты находишься постоянно. Но когда начинается обстрел, нужно успеть оттуда спуститься в полость, иначе, если наряд попадет в стелу, меня просто с нее отбросит. Мы с «Сомом» менялись по 12 часов. Есть не брали вообще, воды лишь самую малость, потому что в туалет ходить некуда, - рассказывает он.
28 июля, когда ВСУ пошли в атаку, «Рева» оставил наблюдательный пункт и оборонял северо-западную часть высотки, рядом с кафе. Кто был, тот знает где это.
- Когда пошли танки, «Медведь» вызывает по рации, «Рева, слева танки заходят – работай». Как всегда, сказал спокойным тоном, хотя тут был ад. Это были последние слова, которые я слышал, от нашего командира, - продолжил «Рева».
Он спустился в подвал кафешки, где лежали раненые, взял выстрел гранатомета и вышел им навстречу. По склону медленно поднимался силуэт стального монстра.
- Мне повезло, танк только заехал на возвышенность, и я понял, что он не успеет на меня навести пушку или пулемет. Расстояние метров 50, я присел, прицелился и сделал выстрел. Куда попал, точно не помню, но он начал пятиться назад. За ним ехал второй, но слышу, притормозил. Не стал, видимо, рисковать, мало ли, что там за бугром. Я бегом в подвал перезаряжаться, пока вернулся, смотрю, второй танк уже тянет прицепом того, что я недавно подбил. Выругался, и тут во мне проснулся инстинкт охотника.
Вид был потрясающий для любителей батальных картин. Как говорит «Рева», насколько хватало обзора, везде стояло зарево. Земля горела, воздух наполнился едким дымом, резало глаза. Сквозь пелену огня и дыма, где-то недалеко по ним работала вражеская БМП.
- Меня они не видели. Били в сторону стелы, это хороший ориентир. Я вернулся в подвал, перезарядился и попросил принести еще несколько выстрелов. Вспышки было тяжело рассмотреть, и первые два раза вышли промахи, неточно рассчитал расстояние. Но третий выстрел пришелся прям по центру «бэхи». Позже я сфоткался с трофеем, - отметил с задором «Рева».
О смерти командира он узнал глубокой ночью, когда «Сом» вызывал огонь «на себя». Утром, после того, как противник оставил окопы, оставшиеся в живых держали военный совет. Зеленка под высоткой кишела вражеской техникой. Уралы, танки, БМП и прочее, кто-то насчитал 180 единиц, кто-то — 200, точной цифры не знает никто, и решили за смерть товарищей дать последний залп.
- Мы тогда были очень злые и хотели напоследок нанести как можно больше урона. Запросили артиллерию, «Сом» дал координаты и полетели «грады». Крики, проклятия и визги, мы здесь прекрасно слышали. Снова стояло зарево, но это горели уже они. Я говорю, «Сом, давай звони, пускай еще подкинут». Но он мне ответил «мы на войне не для того, чтобы море крови пролить, а чтобы не дать врагу выполнить задачу».
Свою задачу тогда медведевцы выполнили с честью.
