В 2017 году, вернувшись хорошо отдохнувшим в армию, я решил с другом провести небольшие реформы в войсках, хотя бы на уровне нашего взвода. Задачу поставили себе простую: просто сделать взвод боеспособным. В подразделении были некоторые люди с боевым опытом, грамотные и дисциплинированные, но не были слаженности. До того, как я пришёл, мой друг Алексей уже проводил работу, но вдвоём было бы легче.

Если сравнивать взвод с мини-государством, то командование («элиты»), в целом было не против реформ, если они не затрагивают его интересы. Командир и его зам разделились. Командир в принципе был не против реформ, но только, чтобы они его не напрягали. Замкомвзвода на словах был за нас, а на деле активно мешал, т.к. боялся, что я или Алексей займём его место. Командир был боевой и пользовался авторитетом у солдат, но в одном из выходов получил тяжелое ранение, потерял здоровье. В штабе тогда сказали, что никто его на выход не посылал, поэтому командир, исходя из своего опыта, был не против занятий и тренировок, но против активных действий. Была в этом своя правда. Скажем, что нашу инициативу он разделял на 50%.

Были в подразделении проблемы с документацией. Зам постоянно собирал деньги на шампанское и конфеты девочкам в штабе, «чтобы у нас всё было хорошо». Собирал деньги и на бензин, т.к. ему постоянно надо было туда мотаться «решать вопросы». Но проблемы всё никак не решались… Я предложил помощь. Сказал: дайте мне неделю и я разберусь с документами. Предварительно выяснил, что за документация ведется во взводе, и понял, что ничего сложного там нет. Однако командир отклонил моё предложение о помощи. Он понимал, что его зам просто «мутит воду», но так как закомвзвода выносил его раненого и вообще они с самого начала вместе, то командиру просто было неудобно сказать своему другу правду. В итоге зам не появлялся на боевых и в тылу тоже ничего не делал.

Было ещё командование батальона. Там в первую очередь заботились, чтобы не было происшествий, были перекрыты все наряды, а также был внешний порядок (покрашено, убрано и т.д.). Делайте, что хотите, но сначала перекройте наряды – такая установка. С «электоратом» дело обстояло так: всего во взводе было 27 человек. Я мог полностью доверять только моему другу Лёхе. Он разделял мои взгляды на 90%. Ещё два человека разделяли наши взгляды 80%, но только когда были трезвые. Остальные относились к инициативам пассивно, а были те, кто считал наши реформы неправильными и был недоволен.

Если с пассивностью бойцов можно было бороться банальным приказом (всё-таки уже армия), то пить алкоголь приказом не запретишь. Для начала мы предложили уволить особенно пьющих бойцов, но командир возразил: они мехводы, на их место никого нет. Старые БМП постоянно ломались, и мехводы периодически их ремонтировали, ковырялись в этой мазуте на полигоне, в жару и холод. Зарплата у нас с ними одинаковая, поэтому стимула становится мехводом ни у кого не было. Да, они пьют, но кого мы пошлём вместо них?

Почесали затылки с Алексеем. Хорошо, мехводов надо оставить, но можно же убрать просто бесполезных людей. На боевых от них толку нет и тоже пьют. Не так сильно, как мехводы, правда. Командир опять возражает: дураки тоже нужны. Когда приезжаем с боевых, командование батальона нарезает кучу дурацких задач, посылаем туда бесполезных людей, пока полезные могут отдыхать и тренироваться. Здравые и полезные разбегутся, если их постоянно посылать на дурацкие наряды. Так что для дурацких «учений» и нарядов есть специально обученные люди. Без них не обойтись.

Осталось нас человек 6-7, которые занимались и рвались в бой. Но весь взвод не выезжает на боевые: половина – один месяц, половина – следующий. Надо делить личный состав на две части и здравых бойцов разбавлять нездравыми. Не пошлёшь же всех здравых отдельно, а дураков отдельно – дураки сопьются и постреляют друг друга. В итоге здравых разделили, и из одного боеспособного отделения не осталось ни одного.

Но реформы продолжались. Кого-то увольняли, пытались набрать новых. Начали не просто сидеть под обстрелами, а окапываться и пытаться давать ответку. Освободилось место командира отделения. Было два кандидата: я и ещё парень (назовём его Вася). Вася служил дольше меня во взводе и не пил. Командир стал думать, кого поставить. К нему тайно пришла делегация бойцов и пожаловалась, что я погублю отделение, если меня поставить командовать, т.к. я стреляю по украм. Короче, Васе они доверяют больше, потому что он с ними дольше служит. Ещё я заставлял копать окопы, а они не нужны – «завтра нас перекинут на другое место». Пусть копают те, кто там будет нести службу (так думали все и старались перекинуть эти тяжелые работы друг на друга).

Командир решил провести голосование. Я снял свою кандидатуру с «выборов» досрочно, т.к. считаю голосование в армии глупостью. И всё же за год реформ нам удалось сколотить относительно боевое отделение, которое могло делать мелкие пакости противнику, ходить по минным полям и вести разведку.

Дальше я решил, что нам нужна рабочая БМП. Была только одна такая, в которой всё работало. Хотелось закошмарить укров по-настоящему. Я полез вовнутрь машины, очистил её от грязи, рассыпанных патронов разных калибров, старых бушлатов, недоеденных консервов, рюмок и недопитых чекушек с самогоном. Добровольцев ехать в бой на БМП не было. Вернее, был только мехвод. Хорошо бы ещё стрелка и командира, но те, кто числился по штату, отказались это делать. Ладно, решил, что сяду на место стрелка, а без командира мы обойдёмся. Там просто надо выехать и отстреляться. Горючего в «бэхе» не оказалось, но я выпросил у пехоты соляру. Как раз на вылазку хватить. Операцию распланировали, миномёты должны были нас поддержать.

В последний момент позвонил замкомвзвода (командир был в отпуске) и запретил работать с «бэхи». Когда в тылу я узнал причину, то офигел и решил, что мне нужен длительный отпуск. «Замок» доверительно объяснил, почему отменил операцию: «Пойми, в ОБСЕ есть мой домашний адрес, они сразу ко мне приедут и арестуют…». Реформатор из меня не важный, сказал я себе, оглядываясь на год работы и уволился. Заскучал и вернулся опять, но это уже другая история.