Нацистский режим, похоже, лишился своей главной и, наверное, единственной площадки «перемог». Пусть даже и вымышленных. Пресс-секретарь Президента России Дмитрий Песков заявил, что «атака на нефтебазу под Белгородом не создает благоприятный фон для переговоров, которые ведутся делегациями России и Украины».

Соответственно, если переговорный процесс будет свернут, то Зе-команда будет лишена возможности демонстрировать свою «несгибаемую твердость». Кричать, о том, «что мы не идем ни на какие компромиссы!», когда тебе никто не предлагает компромиссов, по меньшей мере странно и совсем не убедительно.

И это наш противник понимает, как и то, что дал Москве хороший и обоснованный повод свернуть или «заморозить» переговорный процесс, оставив Киев без виртуальных «перемог». Почему это не принималось в расчет, когда отдавался приказ об атаке белгородского нефтехранилища? Не могут думать так далеко?

А может быть, дело в том, что «виртуальной» и реальной войной на Украине управляют разные структуры, взаимодействие между которыми оставляет желать лучшего.

Впрочем, особого военного значения налет на нефтехранилище не имеет, поскольку никаких сложностей в снабжении ГСМ участвующих в СВО российских войск не создаст. Расчет был, скорее, на пропагандистский эффект – «мы наносим ответные удары по территории врага», «война пришла на российскую землю» и т.д.

Но эффект этот достигнут не был, поскольку само же украинское руководство взялось «опровергать» атаку украинской армейской авиации, поскольку перепугалось, что Россия не просто свернет переговоры, но еще и объявит войну Украине, радикально изменив формат спецоперации.

Прозвучали заявления, что нефтехранилище обстреляно… российскими вертолетами! Украинские источники уже поспешили назвать собственное нападение на территорию России «новой провокацией в Гляйвице», совершенной с не совсем понятными целями, среди которых упоминается стремление «добиться одобрения операции на Украине» (которая и так одобряется большинством граждан РФ) и создание «оснований для применения тактического ядерного оружия против ВСУ».

По всей видимости, деятели киевского режима всерьез полагают, что смогут с помощью таких обезьяньих хитростей и уверток манипулировать Москвой, обеспечивая необходимый для себя информационный фон. Между тем, в украинском руководстве постепенно приходят к выводу, что и на фронтах информационной войны, где, как оно полагало, абсолютное преимущество за бандеровцами, в реальности не все гладко.

Так, украинская стратегия психологической войны в значительной степени вынужденно ориентирована на получение ситуативного быстрого эмоционального всплеска и хайпа с использованием в большинстве своем полностью выдуманных эпизодов и действующих лиц (история про «Русский военный корбль», «призрак Киева», захват Горловки и т.д). Все эти сказки, не имеющие ничего общего с действительностью, выполняют роль «информационного кокаина», быстро, но на непродолжительное время подымая боевой дух и создавая ощущение эйфории у части населения территорий бывшей Украины.

Но после этого эффекта быстродействующего «информационного наркотика», который, кстати, создавал иллюзию информационного доминирования в противостоянии, наступает «отходняк» и «ломка». Украинские источники констатируют, что люди пытаются абстрагироваться от войны и всей истерии, которая связана с этим процессом. Это запускает трек с зарождением «критической почвы» в отношении власти, который многократно усиливается тем, что разрыв между победоносными сказками и суровой реальностью становится все более очевиден.

Так, «герои» Змеиного, оказывается, сдались в плен без боя, а Горловку никто не брал. После этих естественных разоблачений в новые байки поверить все труднее.

В то же время российские СМИ и ресурсы в мессенджерах и соцсетях напирают на факты, которые подчас выглядят не столь эффектно, как украинские «комиксы», дают ролики с реальной работой как сухопутных сил, так и ВКС и армейской авиации. А появляющиеся фейки (чаще всего сознательно вброшенные украинскими специалистами психвойны) отслеживаются и разоблачаются российскими же наблюдателями.

В данной ситуации переговорная площадка остается чуть ли не единственным фактором, который Киев с относительным успехом ухитряется использовать в информационной войне. Особенно, после партии «в поддавки» в Стамбуле.

И недооценивать это не стоит. В России это оказывает деморализующее влияние на общество, которое боится измены элит куда больше санкций всех вместе взятых, и подрывает доверие к власти. Украинское же общество эти фальшивые «перемоги» подталкивают к продолжению бессмысленного сопротивления и, соответственно, к новым жертвам.

Возникает также вопрос, насколько нравственно с нашей стороны продолжение контактов с украинской стороной после ее фактического отказа от расследования фактов пыток и расстрелов российских военнослужащих, попавших в плен, и наказания лиц, виновных в этих преступлениях?

Напомним, что украинский омбудсмен Денисова объявила записи этих зверств «фейками российской пропаганды». Кроме того, стало известно, что нацистский режим и впредь не собирается соблюдать Женевскую конвенцию в отношении наших воинов, попавших в плен, и даже уведомил об этом Лондон.

В свете этого не совсем понятно, как можно пытаться договориться о чем-то с существами, пребывающим вне всяких правовых рамок и даже понятий?