22 июня в результате удара ВСУ кассетными боеприпасами погиб военный корреспондент РИА Новости Ростислав Журавлев. Еще ряд журналистов получили ранения различной степени тяжести, все остались живы, хотя и нельзя сказать, что здоровы в полной мере.

Трагедия не могла остаться незамеченной профессиональным сообществом. Среди множества сообщений с соболезнованиями были подняты важные темы, которые связаны с деятельностью военных корреспондентов в зоне проведения СВО.

Кто виноват

Важный вопрос поднял в своем посте в Telegram репортер ВГТРК Александр Сладков. Кто же виноват в случившемся? Ложится ли ответственность за гибель военного корреспондента на плечи силовиков, которые обеспечивали выезд в опасную зону?

«А я не буду торопиться. Обвинять Департамент информации Минобороны? А в чём? Журналисты были на месте событий, работали, им это обеспечили. Большой коллектив привезли. Создали групповую цель? Может быть. А может и не быть», — написал журналист.

В действительности обвинять силовиков не в чем. Журналисты, в особенности те, что специализируются на боевых действиях, должны осознавать всю серьезность ситуации. В свое время, еще задолго до начала СВО, военкор Дмитрий Астрахань сказал, что война — это не Диснейленд. Сложно спорить с этим утверждением, так как в зоне боевых действий опасность — не красное словцо. Бронежилет, каска, подсумок с медициной нужны не для того, чтобы поучаствовать в хеллоуиновской вечеринке клерков или отыграть роль в игре. Нет, все предельно серьезно, и каждый атрибут нужен не для красивого внешнего вида, а чтобы выжить в условиях высокой вероятности удара со стороны противника.

«К МО какие могут быть претензии? Это война. Мы военные журналисты. Это выбор каждого из нас — работать на передовой. Мы все осознаем риски. Мы ничем не лучше и не хуже солдат, которые держат рубежи. Не надо носиться с нами, как с сахарными. Мы в определенном смысле такие же солдаты, но со своим "оружием"», — написал Семён Ерёмин, военкор РЕН-ТВ.

Не понаслышке знаю, что часто отказывают в выезде на передовую в том числе из-за того, что там крайне напряженная ситуация. Не раз писал, что журналисты на фронте по большому счету становятся обузой для солдат. В таких условиях боец должен думать не только о выполнении поставленной задачи, но и о безопасности человека, которого сопровождает в окопах. Поэтому военные предпочитают не связываться с журналистами, чтобы потом им не «прилетело по шапке».

Есть еще военные корреспонденты пресс-служб, которые выполняют задачу по сопровождению журналистов на фронт. Впрочем, винить их тоже абсолютно не в чем. Они не всесильны, они не могут собой закрыть журналистов, чтобы те выполнили редакционное задание. Военкоры пресс-служб могут обеспечить выезд в опасное место, но гарантировать безопасность и сохранность здоровья никто не может. Это боевые действия, а не луна-парк, где аниматоры устраивают представление, чтобы развлечь или показать «красивую картинку». Если уж принял для себя решение отправиться на войну, то нужно и осознавать риски, которые сопровождают эту деятельность.

Что делать

Очередная трагедия с военным корреспондентом вновь актуализировала обсуждение статуса военных журналистов. Еще 14 июля сообщалось, что Союз журналистов России совместно с Минцифры РФ предлагает принять особый статус «ветеран военной журналистики» для военкоров и тех корреспондентов, кто освещал боевые действия в Афганистане, Сирии, Чечне и других горячих точках.

«Мы вместе с Минцифры России предлагаем ввести особый статус для военкоров – людей, обеспечивающих освещение событий в горячих точках. Потому что «ветеран боевых действий», всё-таки, для журналистов не подходит. Журналист не имеет права держать в руках оружие за исключением самых экстремальных ситуаций. Именно поэтому мы предлагаем определить особый статус "ветеран военной журналистики"», — заявлял Глава СЖР Владимир Соловьёв.

На данный момент какой-то конкретики так и не появилось. Данная инициатива пока находится в стадии разработки, но уже сейчас понятно, что необходимо предпринимать действия для поддержки военных журналистов. К примеру, военный волонтер Алексей Живов считает, что государство должно оказать помощь семье погибшего военкора Журавлева.

«Я еще раз напоминаю, что большинство военкоров и военволонтеров не имеют статуса участников и ветеранов СВО, их семьи не имеют права на компенсацию и т.д. Хочу обратиться к профильным ведомствам: Журавлев явно заслужил орден за заслуги перед Отечеством и поддержку семьи и близких со стороны государства», — написал он.

Репортер и публицист издания «Украина.ру» Игорь Гомольский напомнил, что огромное количество военных корреспондентов, по большей части это касается донецких журналистов, работают вообще без каких-либо страховок или гарантий того, что в случае чего им кто-то окажет помощь.

«Многие коллеги понятия не имеют, что такое страховка. Многие коллеги работают на птичьих правах. Многие коллеги работают не за смешные, но за очень смешные деньги. Потому — да, статус нужен. И статус, и гарантии», — считает Гомольский.

Российские власти в свое время правильно сделали, когда приняли решение о поддержке военнослужащих, которые получают ранения или погибают во время боевых действий. Таким образом, в случае трагических событий семьи, родственники и близкие солдат не останутся на обочине жизни.

Прежде всего хочу подчеркнуть, что не считаю, что военкоров нужно приравнять к военнослужащим, но все же какие-то меры должны быть предприняты. В случае с военкорами уместны будут похожие меры, пусть и не идентичные с солдатами, все-таки степень риска для жизнедеятельности разнится значительно. Гарантии, хотя бы минимальные, могли бы позволить журналистам, которые не работают на крупные издания или федеральные телеканалы (там-то как раз вышеупомянутые вещи обеспечиваются), рассчитывать на то, что их вклад в освещение боевых действий не останется незамеченным государством.

Наличие большого количества военных корреспондентов в положительном смысле отличает нашу сторону от украинской, где власти тотально контролируют информацию, поступающую из зоны боевых действий. На Украине даже показать последствия прилетов нельзя без вероятности оказаться в СБУ, где снявшего заставят на камеру на украинском языке извиняться перед обществом за свой «проступок». В нашем же случае военкоры привозят материалы из самых горячих участков фронта, что в целом должно только поощряться, и гарантии могли бы решить ряд вопросов, которые стоят перед теми, кто все же принимает решение на данный момент на свой страх и риск отправляться в «красную» зону к бойцам.

Остается открытым вопрос — кого можно считать военным корреспондентом, а кто только мимикрирует ради той или иной причины, в угоду собственным амбициям или желания получить привилегии, но не прилагать должных усилий для освещения реальных боевых действий, а вместо этого отсиживаться в кафе где-то вдали от линии фронта.