С первого дня войны в Донбассе украинская сторона уверяла, что воюет с Россией. Доказательства этого были предоставлены настолько ничтожные, что сейчас говорить о них нет никакого смысла. В феврале 2022 года все увидели, что значит воевать с регулярной российской армией, а все предшествовавшие 8 лет конфликта все же радикально отличались от того, что происходит в зоне СВО. И все же Российская Федерация пыталась отвечать на вбросы украинского государства. Ответы были все одинаковыми — российских регулярных войск там нет. Отсюда и появился мем «ихтамнеты» — намек на «отпускников» и прочих добровольцев из России, которые принимали участие в боевых действиях в ЛДНР.

С тех пор много воды утекло. Если до 2022 года российские добровольцы встречались мне не так часто, то с середины 2023 года вблизи линии фронта чаще встречаю бойцов из всех уголков Большой Земли и реже — местных. Поймал себя на мысли, что «ихтамнетами» стали донбасские мужики. Мол, не воюют те самые шахтеры, о которых так много и долго рассказывали, которые из недр земли поднялись, чтобы не пустить врага в свой дом.

8 лет войны и первые годы СВО сделали свое — уж не так много осталось в живых тех, кто ушел в ополчение в самом начале войны в Донбассе, вступил в «тихие» минские годы в НМ ДНР или по мобилизации в первые месяцы спецоперации пошел биться с нацистами по всей ЛБС. И тем не менее, еще остаются в строю донбасские «ихтамнеты», продолжающие двигать линию фронта, освобождая земли ДНР от оккупации ВСУ.

«Колокольчики»

Пока монахи Успенского Николо-Васильевского монастыря проводили литургию, я ходил по территории святыни. Все окутал туман. Местные рассказывали, что в предыдущие годы молили о такой погоде, чтобы украинские дроны не имели возможности наносить свои бесконечные атаки, но этого не случалось. Произошло желанное лишь уже после освобождения Угледара и продвижения линии фронта подальше от села Никольское.

— Не для фотографии сегодня погодка, — произнес монах, который словно появился из ниоткуда.

Мужчина с длинной седой бородой приближался ко мне. Я узнал его. Хоть имя его мне неизвестно до сих пор, но лицо его мне запомнилось. В декабре я видел его во время литургии, но сейчас он почему-то не находился внутри монастыря вместе с остальными.

— Эх, опоздал ты. У нас тут на днях достали ракету, она вот там в ступеньках торчала, — монах указал в сторону арки.

— Не опоздал. Я видел ее. Еще в октябре, когда Угледар едва освободили.

— А, значит видел. Сейчас покажу ее.

Монах достал из кармана черной куртки смартфон и стал искать снимок ракеты «Урагана». Над нужным снимком появилась надпись «7 дней назад».

— Вот такая она, — он протянул мне смартфон, на дисплее которого отобразилось изображение полутора метровой болванки. Лишь малая часть ракеты находилась на поверхности, когда я ее снимал. Львиная доля ушла под землю.

— МЧСники говорят, что там в земле еще что-то осталось. Они пока еще не все достали. А ты откуда?

— Из Донецка.

— О, земляк. МЧС тоже из Донецка приезжают. Может, и сегодня приедут, увидишь, как они тут разминируют. Убирают теперь у нас тут. Столько всего насобирали за вчера. Столько тут «колокольчиков» было, больше, чем на колокольне, — в его улыбке промелькнула грусть. Он сам понимал игру слов и злую иронию произнесенного, но такова реальность, в которой они живут уже более 2,5 лет.

Монах пожелал удачных снимков и отправился в сторону монастыря.

Уже в третий раз находился в Никольском монастыре, а все равно каждый раз нахожу что-то новое, вроде торчащего в стволе дерева хвостовика от украинского снаряда. Священники попросили спасателей оставить этот «артефакт» в качестве символа победы жизни над смертью. Могло это значить еще и то, что далеко не все на территории монастыря убрано, а значит, наступать нужно было только туда, где невооруженным взглядом видно, что нет ничего взрывоопасного. Я смотрел себе под ноги и не заметил, как мимо проехала ветхая «Лада Калина». Машина припарковалась рядом со стареньким советским грузовиком с выбитым лобовым стеклом. Из салона вышел мужчина в военной форме и направился в мою сторону.

— Это же вы со мной ездили в Угледар в декабре? Хотите покажу Никольское?

«Суетолог» или военный экскурсовод

В первую нашу встречу на нем были очки сноубордиста, каска и флисовая балаклава. Лицо было защищено не напрасно — в Угледар он ехал на квадроцикле. Хоть зима в Донбассе выдалась теплой, но в тот день природа решила осыпать наши степи снегом. Мчать по такой погоде на квадроцикле с открытым лицом — опрометчиво. Ветеран был готов к поездке в снегопад по донбасской степи.

Поэтому сейчас его лица я не узнал. Передо мной был незнакомый солдат с морщинистым лицом и голубыми глазами. Только первый его вопрос и натолкнул меня на воспоминания о декабрьской поездке.

— А есть что интересное в поселке?

— Ну, разрушенные дома. Наши старые позиции покажу. Поедем, если интересно, — уговаривал боец.

Мы погрузились в «Ладу» и поехали по разбитым дорогам села Никольское. Где-то на земле лежали желтые газовые трубы, где-то приходилось объезжали воронки, где-то дорогу преграждали груды кирпичей от разрушенных домов. Весь путь «Суетолог» рассказывал о происходящем здесь: о дронах, кишащих в небе и разносящих в пыль дома, о выходах на «ноль», до которого еще километров 6 груженным нужно было пройти пешком, не попав в объектив оператора БПЛА, о каждой дыре, в которой им приходилось скрываться от «всевидящего ока», что удавалось сделать далеко не каждому его сослуживцу.

— Эх, надо было становиться экскурсоводом, а не военным.

— Военным экскурсоводом.

— Это точно, — ухмылялся солдат с переднего сидения.

Водитель довез нас до огромного размера воронки, какую раньше встречал только в Мариуполе после окончания боев и на территории «Азовстали». Но этот кратер сделал не авиационный снаряд. Оказалось, что танк может делать такой же глубины дыры в мягкой почве. По этой дороге когда-то снабжали на переднем краю российские подразделения, которые базировались на южных дачах, прилегающих к самому Угледару. ВСУ таким образом перебили важную артерию, приходилось обходными путями доставлять боекомплект и провиант бойцам на «ноль». А эти пути уже накрывали беспилотниками.

— Погода сегодня такая, какой нам не хватало, когда тут бои были. Раз всего туман был, ох, тогда мы несколько мешков на край доставили, - вспоминал «Суетолог».

— «Суетолог», откуда такой позывной?

— Мне его дали в первый день и не прогадали. Понимаешь, я сразу суету навожу. Не для себя. Не только для своей роты, для всего подразделения стараюсь. Чтобы всем было хорошо. Этот позывной мне подходит.

— А на гражданке чем занимался?

— Шахтером был. На Снежнянской шахте работал. На копанках тоже. На государственных шахтах так много не заработаешь, как в конвертах нам платили. Но потом все прикрыли, и работал на «Ударнике» там у нас. Оттуда меня и мобилизовали в 2022-ом. Я был горным мастером.

— А в подразделении все мобилизованные?

— Есть те, кто еще с 2014-го воюют, есть и те, кто в 2020-ом пошли воевать, и мобилизованных, как я, хватает. Молодые вообще повернулись на этой войне. Для них это игрушки. У них даже в телефонных игрушках война. Говорят, мол тут все закончится, поедут в Сирию дальше воевать. Дети, что с них взять. Мне-то уже 47 лет.

С «Суетологом» дошли до некогда крайних позиций его роты. У самого водоема стоял когда-то дом, который теперь едва был похож на строение. Здесь укрывались солдаты, держащие оборону, так как наступать здесь было невозможно. Попытки предпринимались, но заканчивались они все плачевно. У соседнего дома «Суетолог» получил повреждение колена, из-за которого ему выпало несколько дней незапланированных выходных.

— Сослуживцы меня тогда вытянули. Не знаю, как у них тогда это получилось. Я упал и сказал, что нужна эвакуация. Коленом зацепился, оно напухло, идти не мог. Меня и вытащили.

— Сослуживцы из местных?

— Ну да. У нас же донецкое подразделение. Пацаны – все из ДНР.

«Суетолог» продолжал сыпать историями, подробностями боестолкновений, просил водителя остановиться возле очередных руин, чтобы вспомнить еще один случай, когда смерть прошла совсем рядом, но не забрала его с собой. В нем чувствовался азарт. Будто копились в нем истории все это время и теперь он нашел того, кому можно рассказать настолько точно, насколько может это сделать солдат. В этот момент казалось, что он становился моложе своих лет. В этот момент совсем не казалось, что «Суетолог» намеревается покончить с боевыми действиями, когда это станет возможным. Вроде все происходящее его наполняло жизнью, но все это потому, что опасность смерти осталась в прошлом. Теперь об этом можно вспоминать, зная, чем все закончится. Для «Суетолога» этот бой завершился удачно, чего нельзя сказать о тех, кто сложил здесь головы.