Меня часто спрашивают, что такое «красная зона», вернее, что скрывается за словами — «зона повышенного риска проживания мирного населения».
…Извольте. Это когда от вашего дома до украинских позиций расстояние В 500-800 метров. Когда ты пьешь на кухне чай, а на тебя смотрят в оптический прицел. Когда обстрелы стали нормой, и каждый вечер, прежде чем лечь спать, ты прислушиваешься и думаешь — остаться ночевать в квартире или спуститься в подвал. А проснувшись утром, первым делом осматриваешь помещение: есть ли свежие повреждения. Когда в квартире нет не одного стекла и в морозные дни дома не снимаешь зимнюю одежду.
Именно так живет Ольга Алексеевна, жительница поселка Ясное — пригород Докучаевска. Старая трехэтажка, в которой коротает старость пенсионерка, находится в низине на окраине поселка. Еще недавно хозяйка любовалась прекрасным природным пейзажем, открывавшимся с огромной лоджии.
Грянул гром, и летом 2014 под ее окнами выросли блиндажи, увенчанные желто-голубыми флагами, обитатели которых не отличались особой щепетильностью. И с этих пор ее жизнь превратилась в настоящий кошмар.
«Стало невозможно жить. Стреляют постоянно, боимся лишний раз выйти на лоджию или выглянуть в окно. Раз прям напротив дома выехали танки и стали лупить по нам. Было очень страшно, такое ощущение, что дом подпрыгивает. Тогда, на соседней улице снаряд прошил насквозь стены дома. Приехали ОБСЕ, и на их глазах провалилась крыша. Дом как будто сложился».
Поселок полукругом обложен позициями ВСУ и простреливается практически по всем направлениям. Дети играют недалеко от дома и в закрытых дворах. Им не нужно лишний раз объяснять, почему нельзя выходить на открытую местность. Недавно пуля настигла молодого парня, который после работы решил сократить путь домой и пойди по дороге, которую местные стараются избегать даже в темное время суток. Что говорить, если в ближайший магазин жители ходят в обход, делая крюк около километра, предпочитая лишний раз не играть с судьбой.
Единственная дорога, связывающая населенный пункт с городом, простреливается с двух сторон, и последний километр водители стараются как можно быстрее проскочить. Как-то утром, ВСУшники из стрелкового оружия обстреляли автобус, который забирал рабочих. Тогда погибла женщина.
Как в сорок первом, Ольга Николаевна соблюдает светомаскировку. Лоджия частично заколочена фанерой и затянута темной клеенкой. Окна жилых комнат также затянуты клеенкой и завешены одеялами. В зале в потолке виднеется заделанное отверстие. Был сильный обстрел и мина через крышу залетела в квартиру.
Летом 2014-го спасаясь от обстрела, Ольга Алексеевна получила серьезную травму позвоночника, приковавшую ее к постели. Она думала, что так и останется инвалидом, но помощь пришла неожиданно.
«Стреляли очень сильно, и мы стали бежать в подвал, в доме нигде не спрячешься а подвал у нас хороший прочный. Все спешат, друг на друга налетают. Сзади кто-то в суматохе подтолкнул, я упала с лестницы и шесть месяцев не ходила вообще и не двигалась.Так лежала, а потом одна совершенно не знакомая молодая женщина, приходит и говорит: «Я тебя на ноги поставлю — ходить будешь, не знаю, с палочкой или нет». Она приходила, постоянно со мной занималась, начав с простых упражнений — под спину клала скалку, и я по ней перекатывалась несколько раз. Так постепенно поставила на ноги».
Второй раз снаряд влетел в лоджию. Ольга Алексеевна находилась в соседней комнате, и от контузии сильно упало зрение. Шальная пуля угодила в шкаф, стоящий в коридоре. Загорелась куртка. Сын вовремя среагировал и потушил пожар.
За четыре с половиной года люди здесь привыкли к спартанским условиям. Постоянные обстрелы часто приводят к повреждениям линий жизнеобеспечивающей инфраструктуры, зачастую на несколько дней оставляя поселок без электричества и водоснабжения.
Как и многие в молодой республике, пенсионерка живет на минимальную пенсию 3300 рублей, которых, признается, ей не хватает даже на питание. С досадой она жалуется, что проработала честно всю жизнь (45 лет трудового стажа), а новая киевская власть лишила пенсионного обеспечения. Поначалу Ольга Алексеевна оформила украинскую пенсию, но бюрократический формализм украинских чиновников ее лишил заработанных благ.
С приходом нового президента, по ее словам, не изменилось ничего. Обстрелы практически не прекращаются, а по украинским телеканалам, которые здесь прекрасно принимаются, продолжают рассказывать о «российской агрессии» и «местных сепаратистах».
«Вот раньше, при Захарченко, наши часто стреляли в ответ. Хоть я знаю, что запрещали, но он молодец, разрешал. И как наши дадут — сразу тишина. Бывало, по несколько дней молчали. Сейчас этого почему-то нет. Стреляют часто и густо, практически каждый день, каждую ночь и даже днем».
Виктор Иванович, сосед Ольги Алексеевны, 32 года проработал машинистом. Признается, что локомотивы ему снятся до сих пор. В его квартире так же отсутствуют стекла, а жизненный цикл обусловлен графиком обстрелов, между которыми он «греется на солнышке».
Признается, что нынешний конфликт для него не был неожиданным. Он предвидел его давно, только не думал, что он обретет такие жуткие формы.
«Срочную службу я проходил в ГДР и у меня случился конфликт с выходцем с Западной Украины. И кипя от злобы, он выпалил «мы вас москалей все равно резать будем». Они ненавидели нас всегда и когда распался СССР, я понял, что с ними мирно жить в одном государстве мы не сможем».
В их доме из двенадцати квартир пустуют восемь. Привыкнуть к жизни в аду практически невозможно, и Виктор Иванович, признается, что остался здесь от безысходности.
«Детей у меня нет, родственники уже умерли, поэтому ехать не к кому».
Он смирился со своей участью, но не на что не жалуется — не та закалка. В нем еще теплится надежда, что все изменится в лучшую сторону, надо лишь немного потерпеть.
