Принципы жизни прифронтовой зоны, или Донбасская банальность

То, что невозможно понять на расстоянии

Донбасс в сознании большинства людей, проживающих в мирных городах, закрепился как горячая точка. То есть, где-то там далеко перманентно происходят боестолкновения. Тревожит ли это кого-то? Безусловно, да. Но сложно переживать постоянно, когда знаешь, что изо дня в день там повторяется одно и тоже. Пять лет картина не меняется. Постепенно внимание публики остывает. Тысячи погибших стали трагичной статистикой, разрушенные дома — привычной декорацией в репортажах с геотегом «ДНР\ЛНР», а бесконечные безрезультативные встречи в Минске больше не рождают надежд на прекращения безумства в Донбассе.

Несмотря на отсутствие пристального внимания со стороны общественности, в прифронтовой зоне, это там куда регулярно прилетают снаряды ВСУ, продолжают жить мирные люди. Местные жители не хотели становиться беженцами или переселенцами даже в более безопасные районы Донецка. Каждый из них хотел жить в своём доме. Кто-то всё же покидал на какой-то промежуток времени родное жилище, но как только орудия затихали, хотя бы на несколько дней, тут же возвращался обратно.

Для иностранных журналистов, которые впервые приезжают на передовую в Донбассе, становится откровением общение с такими людьми. Они задают стандартные вопросы: «Почему не уехали?», «Страшно?», «Стреляют?», «Перемирие соблюдается?». Чаще всего, когда местные слышат их, в лучшем случае ехидно улыбаются, а в худшем — подобные вопросы их злят. Что ответить человеку, который ничего подобного никогда в своей жизни не испытывал. Иностранцам приходится объяснять банальные для донбасского конфликта вещи.

За весь период, что я ездил в прифронтовую зону, я для себя смог определить некоторые стандартные ответы от местных жителей, из которых можно сложить принципы их жизни вблизи передовой линии обороны. Приведу в пример один из разговоров журналистов вблизи фронта.

Имена называть не буду. Это ещё одна из особенностей донбасского конфликта — у многих на «той стороне» есть родственники, знакомые, друзья. К тому же, часто в опасных районах живут старики. Они отправляются на территорию Донбасса, подконтрольную киевским силовикам, с целью получить свою заработанную долгими трудовыми годами пенсию.

Подобный разговор был в посёлке Спартак. Населённый пункт регулярно попадает в сводки обстрелов. Здесь практически отсутствуют признаки цивилизации, но небольшая группка людей продолжает жить сообща, если быть точным — выживать.

***

Почему не уехали?

— А кому мы там нужны? Ехать то и некуда. Даже если бы и было куда ехать, то не поехал. Что мне там делать? На шее висеть у дальних родственников?

— Меня звали родственники. Побыла какое-то время и больше не выдержала. Но признаюсь, даже дети устают от своих родителей, когда те гостят у них слишком долго. А здесь хоть и стреляют, но у себя дома. Тут моя кошка. Как же она без меня?

— Нам снимали квартиру в Санкт-Петербурге. Красиво там, конечно. Но всё-равно хочется домой. Куда же мы уедем? Не хотим.

— Тут наш дом. Мы не уедем никуда. А чего мы должны уезжать? Пусть лучше они (Вооруженные силы Украины — прим.ред.) уходят отсюда. Не мы к ним пришли, они пришли нас сюда убивать. А мы им не дадим то, чего они хотят.

— Я не уезжаю отсюда, потому что я здесь живу. И надеюсь, наши защитники нас защитят. А то мы боимся, что прорвутся.

Стреляют? Как ночь прошла?

— Нормально ночь прошла. Два дома сгорело по Киевской улице.

— А чего же тогда нормально?

— Спалось нормально. Сплю в подвале.

— У нас ни единого дня перемирия не было. Иногда бывает днём тихо, но такое.

Почему не соблюдают перемирие?

— Не знаю. Все хотят мира, но почему-то не соблюдают перемирия. Значит чего-то другого они хотят. Не хотят они мира. Это мы хотим мира, а они нет.

— Нет никакого перемирия. Оно существует только на бумаге. Сюда как прилетало, так и прилетает. Это где-то в Донецке бывает мир, а у нас такого не бывает.

— Ха, какое перемирие? О чем вы? Не было его ни дня. Пару часов затихнет, ОБСЕшники поснимают, и то днём, уедут, и всё по новой. Нет никакого прекращения огня.

Постепенно у людей, живущих в постоянном стрессе, пропадает инстинкт самосохранения. Они настолько привыкли жить в страхе, что просто перестали на него обращать внимание. Даже в подвал не всегда спускаются, чтобы «напрасно силы не тратить».

— Я по ранению группу (инвалидности) получила. Все забежали, а я не успела. Два прямых попадания к соседям. Там кирпичный забор был. Не успела забежать в подвал. Считали, что у меня ковчег здесь (показывает небольшую землянку). Сейчас я уже не бегаю в подвал, потому что мне опасно. Это наш подвал, где мы сидели. Здесь молились. Иконка здесь стояла.

***

Описывать подобный феномен — банальность для Донбасса. Те, кто живут здесь или бывали хотя бы раз, сталкивались с нежеланием жителей прифронтовой зоны покидать место, к которому прикипели, а с войной — так и вовсе посчитали, что будет предательством всё бросить и уехать в безопасную зону.

Пока не испытаешь того, что переживают люди, живущие в «красной зоне», невозможно понять их мировоззрение.

Фотографии из архива автора (2015 г.)