Один знакомый краевед мне рассказывал, что конфигурация донецкой Петровки во многом напоминает Москву. Аналогичная схема радиально-кольцевой планировки, гармонично сочетающей геометрический порядок расположения построек с особенностями местного ландшафта.

Признаюсь, не являюсь специалистом в данном вопросе, но когда путешествуешь по району, отчетливо бросается в глаза, что всю Петровку связывает воедино окружность площади Победы, которую со всех сторон обтекают потоки транспорта.

Самый удаленный район Донецка всегда считался отдельным миром, замкнутым в самом себе, где жизненные интересы людей в большей части были связаны с соседней Марьинкой, чем с фешемебельным центром.

Война внесла свои коррективы в жизненный уклад. Марьинка сейчас находится под оккупацией украинских войск, а петровская агломерация поделена на зоны повышенного риска и те, где течет нормальная жизнь.

Блокпост возле автостанции «Трудовская» является границей в другой мир, в котором война ощущается каждой клеткой. Где целые улицы пустых и разрешенных домов, большая часть из которых покинута жильцами либо непригодна для жилья. Где обстрелы не смолкают даже во время всевозможных перемирий, являясь повседневной частью обыденной жизни людей. Где жители свыклись со страхом и не чувствуют себя в безопасности даже внутри собственного дома. Где выросло поколение детей, не знающих мирной жизни.

Сюда не ходит общественный транспорт, а скорая помощь доезжает не дальше блокпоста, поэтому в случае необходимости экстренного медицинского вмешательства родственникам больного нужно самостоятельно вывести его за пределы гетто. Если удастся уговорить соседа подвести на машине, то везут, как правило, сразу в больницу.

Еще в довоенное время жители Петровки всегда отличались преданностью своему району и не сильно стремились в более центральные места. Ужасы 2014 года, конечно, многих вынудили двинуться с насиженных мест, но в своей массе петровские остались верны привычкам, просто переехав в более безопасный микрорайон. Риелторы отмечают, что сейчас снять квартиру в центре Петровки, возле площади Победы практически невозможно. Все арендованные квартиры забиты выходцами из «красных зон». Жизнь здесь замкнута и полноценна, развита инфраструктура, и в шаговой доступности есть все необходимое: супермаркет, рынок, парикмахерская, ломбард и даже салон ритуальных услуг.

Нелли Тарабанова, пенсионер МВД, всю жизнь прожила на Петровке и, как говорит, её душа «болит за родной район». Во время проведения исторического референдума 11 мая 2014 года «о независимости ДНР» была председателем окружной комиссии.

- Местные власти нам тогда не препятствовали, но и не помогали. Урны для голосования нам не давали, а за то, что мы открывали избирательные участки, на меня завели несколько протоколов.

В один прекрасный день райадминистрация перестала выполнять свои функции, и руководство районом полностью перешло под управление ополчения. К военным вопросам добавились гуманитарные. Украина перестала выплачивать пенсии и зарплаты работникам бюджетной сферы и ЖКХ на «неподконтрольной территории», а своих ресурсов у молодой республики еще не было. Жители стали голодать, и командир дислоцировавшегося на Петровке 4-го батальона «Оплот» с позывным «Варган» попросил Тарабанову наладить гуманитарное обеспечение населения.

- Мы собирали гуманитарку, много приходило из России, и буквально кормили и одевали людей. Помню, подходит ко мне руководитель ЖЭКа. У мужчины на глазах наворачивались слезы :«Нелли Владимировна, помогите, не знаю, что делать. Мои работники три месяца не получают денег, люди голодают, дайте хоть что нибудь». Я выделила продукты, и на рабочем месте этот начальник организовал бесплатные обеды для работников. Так и выживали тогда.

Весной 2014 г. еще не все верили в войну и Нелли Викторовна вместе с покойным депутатом Народного Совета первого созыва (который сейчас называют «нулевым») Владимиром Маковичем установили тесную связь с подразделением срочников ВСУ, базировавшимся под Волновахой.

- Мы к ним приезжали прям в расположение, беседовали с солдатами, офицерами, рассказывали честно, кто мы, за что поднялись и чего хотим. Они отнеслись к нам с пониманием, а ведь могли просто арестовать, Макович уже был в розыске. Они не грабили, хорошо относились к жителям села, в котором находились, и отказались вести обстрелы нашей территории. За это прилетел вертолет ВСУ и расстрелял их позиции. А позже мы узнали, что офицеров отдали под суд.

Очень тяжело для Нелли Викторовны даются воспоминая о жутких обстрелах и гибели людей. Говорит, что ужас был такой, что ей пришлось переехать к соседке, а в свою квартиру она пустила три семьи с первой жилплощадки, дома которых были разрушены «градами».

- К смерти людей невозможно привыкнуть. Когда тут обстреляли двухэтажки, меня попросил комендант района пройти по домам и посмотреть, кто остался. Я хожу по мертвым подъездам с разбитыми дверьми и окнами. Натыкаюсь на женщину с оторванной ногой, у которой вспорот живот и вывалились внутренности. Оказалась моя родственница. Метрах в 10 лежал ее мертвый муж. Пара, парень с девушкой, только поженились. В тот день шли под руку, и одним снарядом убило обоих. Я не знаю, что движет людьми, которые творят такое.

Елена Моисеенко, позывной «Багира», на момент описываемых событий была военнослужащей 4 батальона «Оплот». По ее мнению, обстрелы жилых кварталов не были случайностью, которую можно списать на какие-то индивидуальные огрехи украинских солдат. Несколько раз обстрелы начинались в момент раздачи гуманитарной помощи, когда возле машины волонтеров собиралось много голодных людей. Или когда по восстановленной школе в день завершения работ прилетел пакет «градов».

- Самое страшное - это седые дети, когда в школу после летних каникул пришел поседевший 12 летний мальчик, - рассказывает она.

Мальчишка играл на улице, когда в их дом прилетел снаряд. Родители погибли, а бабушку и дедушку он сам вытащил из под завала. После пережитого стресса ребенок стал заикаться и замкнулся в себе. С ним до сих пор работают психологи.

20 октября 2014 по Донецку была выпущена «Точка –У». Я помню этот взрыв, как задрожал мой дом. В школе на Петровке, где училась дочь Елены, учеников сразу спустили в подвал и там продолжили занятия.

Посеять панику среди населения украинскому командованию так и не удалось. Люди, наоборот, сплотились и стали поддерживать друг друга, проявляя лучшие качества, присущие человеческой природе. Не стали исключением и дети.

- Они преобразились на глазах и стали школой дорожить. Не так, как у нас было - школа закрыта, значит сегодня не учимся, ну и хорошо. А тут они реально бежали на учебу. Класс был шалай-балай, а потом дети сплотились, помогали учителям, когда нужно эвакуировать маленьких деток, если начинался обстрел. А потом после уроков сами, никто не заставлял, убирали стекла и последствия обстрела.

Взаимоподдержка была такая, вплоть до того, что я своей давала в школу тормозок на несколько человек, чтобы она поделилась с кем-то, потому что не все могли позволить себе это позволить. Родители, кто мог, в классе скидывались - покупали чай, сахар, печенье и прочее, чтобы детей просто подкормить.

Так жила Петровка в 2014 г. Энтузиазм и самопожертвование двигали людьми, сплоченными общим горем, целью и идеей справедливой жизни. Тогда они готовы были свернуть горы, но в итоге оказались почему-то неугодны властям.