«Утром проснулся, нужно вести рапорты в ППД, стоять в очередях к разным службам. На дорогу — час-полтора, мытарства в ППД, дорога обратно в располагу. Рота воюет тем временем.

По возвращении — печать первого бчс (минут 20), второй бчс сложнее — около 30-ти, затем строевая записка с полным поименным списком л/с.

Ротный начинает печатать, но успевает не все — надо ехать на вечернее совещание (выезжать, минимум, за час). Совещание — минимум, час. На совещании доводят утром сдать списки л/с, у кого есть несовершеннолетние дети с ксерокопиями свидетельств о рождении для выплат и подарков (на Новый год, 1 сентября). Потом дорога обратно. До 11.00 внутреннее совещание — доклады, постановка задач. Документы, будь они неладны, до ночи. Отбой в 2.00. Утром — все заново. И так изо дня в день. Личного состава не вижу и не слышу. Организовал стрельбы — не смог присутствовать. Готовлю разлитые «формы», допуски к секретности личного состава, книгу записи больных, журнал вечерней поверки, планы подготовки, взводные журналы. Техника роты у меня нет — висят отчеты по ГСМ, получению и списанию боеприпасов… Идет война, а я не вижу людей: совещания, бумаги, доклады, кабинеты».

Всё это — не что иное, как саботаж рольной боевой работы. Циркуляры, спускаемые "сверху" парализуют инициативу и вообще нормальное ведение войны. Увы, это так. Достучаться бы до Герасимова, который, по признанию командовая укров, пишет умные книги, достучаться бы до Шойгу, достучаться бы до Путина.

Повторяю, с таким ворохом бумаг командиру роты некогда воевать и быть на позиции. Или так — есть риск быть убитым или попасть в плен во время работы с документами, когда враг атакует.

Я не призываю к махновщине, порядок должен быть, но не превращаться в маразм.