С командиром 3-й роты 9-го полка НМ ДНР «Ставрополем» я познакомился случайно. Вместе с Анастасией Кузнецовой из Союза добровольцев Донбасса мы привезли медикаменты бойцам в Саханку и планировали там ночевать. Но судьба распорядилась иначе.
«Третий день сидим без света — они попали в электрический столб. В каком-то веке, нам разрешили дать ответку. Выехали танки, отработали по заданным координатам. Знаем, точно разнесли блиндаж. Пока притихли», - ввел нас в курс дела боец с позывным "Чикатило".
…Курортная зона, сюда бы летом да поваляться на пляже. А тут, на дворе конец февраля. Мороз как и положено – минус 10, но кажется, что в два раза холоднее — прибрежная сырость пробирает с непривычки до костей. Ветер безумствует, поднимая клубы пыли даже с заснеженных равнин, и мы понимаем, что ночь предстоит веселая.
В расположение первой роты нас встретил командир «Танчик». Даже на инвалидной коляске он производит внушительное впечатление. Исполинского роста, широкоплечий, с искрометным юмором и удивительно добрым лицом. В прошлом году обходя позиции своей роты, «Танчик» подорвался на противопехотной мине. Подвела командира привычка к пунктуальности. Враг вычислил, что по определенным дням ротный лично инспектирует опорные пункты и ночью заминировал дорогу. Ему ампутировали ноги, но «Танчик» снова вернулся в строй. Несмотря на инвалидность, в подразделении он — непререкаемый авторитет, и начальство не стало списывать опытного командира.
«Я тут в Саханке снимаю дом. Договорился с хозяевами за коммуналку и плюс присматриваю, чтобы не растащили. Здесь живу, и он мне служит штабом. Планировал вас у себя оставить, но света нет, и котел я не запущу. Придется вас отвести в соседнее Ленинское, а я переночую у ребят в располаге. Там буржуйка».
В Ленинском, на пороге дома нас встретил человек на костылях — командир 3-й роты «Ставрополь». До войны «Ставрополь» на Кубани занимался строительством и ландшафтным дизайном. С началом военного противостояния на Донбассе бросил все и уже 26 мая был в числе группы добровольцев, проникших в новый терминал Донецкого аэропорта.
«Помню «Мамая». Нас когда стали с воздуха расстреливать, мы с крыши побежали в низ. «Мамай» почему-то отстал от группы и заблудился в стеклянном лабиринте терминала. Раций у нас не было. Я вернулся за ним и жестами показывал где выход».
После расформирования «Востока» «Ставрополя» отправили на южные рубежи. Это одно из самых опасных мест, где вероятнее всего противник может атаковать, чтоб перерезать границу с Россией.
Вспоминает, что решение принять под командование третью роту ему далось нелегко. Подразделение было, что называется, «с репутацией», и мало у кого могло хватить решимости восстановить воинскую дисциплину, наладить порядок в воюющей команде, да еще и под носом у врага.
«Нужно было сразу показать зубы, поэтому всякое было. Был тут один «Рембо». Ходил в малиновом берете, весь такой подтянутый. В очках. Начал сразу качать права, типа он прошел Кавказ, а я вообще неизвестно кто. Ну, пришлось по-мужски на пальцах объяснять, что к чему. Он ночь отлежался, а утром ушел на передок. Стало стыдно. Позже он перевелся».
Здесь проходит фронт, и не до сантиментов. Подобно «Танчику» «Ставрополь» арендует дом, от которого до ближайшего опорника 800 метров. За время окопного сидения противник досконально изучил позиции на его участке. Здесь пристрелян каждый метр и не раз блиндажи ровняли с землей. Ротация возможна только в ночное время.
«Было такое, что ребята идут на ротацию. Немцы (так здесь называют всушников — прим. автора) начинают крыть – все кидают вещи и бегом в укрытие. Бывало такое, что по два дня потом не могли забрать вещей. Место заприметили и даже ночью простреливали трассерами».
О своих бойцах он рассказывает просто: «Остались одни герои». Как-то снайпер ранил парня в руку. Он никому ничего не сказал, молча себя перебинтовал и отправился на пост. Утром сменили, увидели рану и чуть ли не насильно отправили в медчасть. «Это царапина, пуля прошла на вылет», - оправдывался он.
Парнишка один перевелся к ним из комендантской роты. Казалось бы, прекрасные условия. Служишь в Донецке, никакой казармы — если не на посту, то дома. Но не мог он там оставаться. Как говорит. «заела совесть, ребята гибнут, а я в тылу сижу». Принял решение, написал рапорт и поехал на фронт.
«У нас тяжело. Минометы работают как автомат. Бывает, что новички ломаются и не приходят из увала, отправляются в СОЧИ (самовольное оставление части — прим. ред.). Лучше по-честному подойди, скажи — мне страшно, не могу. Я что-нибудь придумаю. Поставлю на более спокойный участок. Так нет, ему проще молча уйти. Хоть и подписал контракт, а ответственности никакой».
Живя в экстремальных условиях, командир стал одной семьей со своими бойцами. Здесь царит взаимное уважение и непререкаем авторитет командира. Это не наиграно, но чувствуется сразу и бросается в глаза. Как реальный боевой командир, «Ставрополь» предпочитает держаться подальше от начальства. Раз в неделю он обязан быть на совещании в штабе полка, что вызывает у него недовольство.
«Меня всегда найдут за что отчитать. Например, последний раз сказали, что я подал неточную сводку по обстрелам. Да просто я фиксирую одно тяжелое, а всякое СПГ я даже не считаю. Это здесь в порядке вещей. Так нет же, надо фиксировать теперь и это!», - ворчит «Ставрополь».
Отдельная тема — это военная форма, которую шьют в ДНР. Она сделана из дешевого материала, и тело в ней практически не дышит. В полевых условиях ее практически не носят, но в штаб будь добр являться только в ней.
…После очередного обстрела перестала отвечать позиция. Командир с группой бойцов выдвинулись на ее проверку. Когда добрались, увидели страшную картину. Мина угодила прямо в блиндаж, уничтожив весь расчет. Приметив подошедшую группу, противник снова открыл огонь, и осколок от мины застрял в ноге ротного, зацепив кость.
Операция была сложной, после нее требовалась длительная реабилитация. Но «Ставрополь» уже на третий день покинул стены травматологической больницы и вернулся в подразделение.
«Да что там лежать? Нет времени. Рана не смертельная. Осколок удалили, поставили аппарат, а в части у меня свои медики. Те быстро на ноги поставят».
Он и на костылях полон энергии и держит и командует как не в чем не бывало.
…Утром, уезжая из расположения третьей роты, я пришел к стопроцентному выводу, что пока такие люди защищают Донбасс, у противника шансов нет. Совсем. Никаких.
Они стоят за правду и не нуждаются в дополнительной мотивации. Они пришли не за острыми ощущениями и не за деньгами. Каждым из бойцов движет внутреннее понимание, что правда на их стороне. Эта вера сплачивает коллектив, позволяя выстоять в условиях нечеловеческих нагрузок и сохранить себя, людям остаться людьми.
Главное — чтобы мы не забыли о них.
