Взвод «Сухого» на безымянной высотке

Репортаж из маленькой крепости — взводного опорного пункта под Горловкой

За последнее время военные действия в Донбассе не претерпели значительных изменений. Линия фронта застыла после минских договоренностей, а противоборствующие стороны практически не предпринимают серьезных наступательных действий, ограничивая свою активность огнем артиллерии и минометов. Но это обманчивое ощущение. В таком малоподвижном состоянии война продолжается по своим неписаным законам.

Я снова под Горловкой. В условленном месте встречает командир взвода 1-го батальона территориальной обороны НМ ДНР Владимир Суходольский, позывной «Сухой». Облачившись в современные доспехи — куску и бронежилет, «Сухой» проводит краткий инструктаж:

- Сейчас метров 500 будет открытая местность, ее укры частенько простреливают, поэтому летим на максимальной скорости, пока не скроемся в зеленке.

Дорога укатанная, и участок проскочили благополучно, с ветерком. Противник в этот раз притих.

Опорный пункт подразделения «Сухого» — выступающая над равниной возвышенность, куда мне предстоит сейчас попасть. Вдалеке мелькают силуэты солдат, занятых привычным делом — рытьем окопов.

Позиции противника полукольцом охватывают высотку, поэтому последние сто метров пришлось преодолеть бегом и, только впрыгнув в окоп, ощутил себя в безопасности.

В каменистом грунте мозолистыми руками солдат выдолблена настоящая небольшая крепость. С виду это малозаметные насыпи, но внутри оказываются окопы в полный рост, зачастую еще и с перекрытиями. Блиндажи с четырехслойным накатом бревен, брустверы и смотровые щели, накрытые защитной сеткой.

- Здесь сплошной камень, рыли вручную лопатами и кайлами. Железо стиралось почти до основания, - рассказывает «Сухой».

«Сухой» вояка опытный — краповый берет спецназа ВВ СССР. Срочную служил в Нагорном Карабахе, как говорит, «комсомол позвал, мы сказали есть». В марте 2014-м в Горловке он организовывал отряд самообороны, а когда в Славянске появился Стрелков, присоединился к его отряду. «Сухой» был ранен в Семеновке и после госпиталя защищает рубежи родного города. О мотивации, побудившей второй раз взять оружие, он рассказывает просто, без лозунгов и пафосных фраз.

- Я здесь родился, тут у меня родители, жена, ребенок и я не хочу, что бы им указывали как жить недоумки, пришедшие к власти в Киеве.

О своих бойцах отзывается уважительно. Отмечает, что костяк воинского коллектива проверен в боях, нытиков и интриганов нет. И за пять лет окопной войны его люди стали настоящими профессионалами.

Тем временем фронтовая зона живет своей жизнью. Бойцы пытаются обустроить позиции, маскируют огневые точки и минируют подходы, стараясь как можно лучше разведать, как и где тоже самое делает противник. От этого зависят их жизни, поэтому по нейтралке постоянно ползают разведывательно-диверсионные группы враждующих сторон, собирая данные и оставляя неприятные сюрпризы врагу. На этом узком клочке земли сейчас кипит война спецподразделений, без громких побед и излишней информационной шумихи.

По словам «Сухого» обстановка за последнее время существенных изменения не претерпела. Противник усилил обстрелы, но более себя никак решительно не проявляет.

Петляя извилистыми зигзагами окопов, обходим основные позиции на опорнике «Сухого». Здесь невольно проникаешься атмосферой, царящей на позициях. В отдалении двое бойцов с киркой и лопатой продолжают вдалбливаться в неуступчивый грунт. В блиндаже отдыхает ночная смена, а рядом возле импровизированного очага суетится невысокого роста коренастый молодой парень. Знакомимся, позывной «Амбал».

Родом из Доброполья, который сейчас под контролем ВСУ, «Амбал» пошел воевать вместе с отцом, не достигнув полных 18 лет. Как и командир, начинал со Славянска и прошел много горячих точек. В прошлом году на его глазах от пули снайпера погиб отец, и теперь на плечах молодого паренька мама, три несовершеннолетние сестры, а так же жена с ребенком.

Рано повзрослев, он многое повидал. Рассказывает, что очень тяжело пришлось в аэропорту. Кровь буквально разливалась под ногами. В рядах противника встречались наемники. Было много трупов.

По его словам, представители нацбатов принимают психотропные препараты, что очень заметно в бою.

- На Гольме помню, идут на нас. Стреляешь с «Утеса». Дистанция небольшая. Четко вижу, что попал — рука висит на сухожилии, а он встал и дальше идет. Отстрелишь ноги — ползет, как зомби. А еще они с вазелином ходят. Мы как-то зашли на позиции (ВСУ), а там кругом разбросан вазелин и написано «Анальна смазка»… Они ж идут в Европу, - добавляет «Амбал», щуря на солнце глаза.

В конце вереницы окопов заходим в перекрытую толстыми бревнами щель. Здесь — наблюдательный пункт, где, прилипнув к оптике, боец с позывным «Батон» следит за телодвижениями противника.

«Батон» родом из Донецка, воюет также с первых дней. До войны работал в шахте и успел обзавестись семьей.

- Непонятная война, сидим тут и терпим, в бадминтон играем. Эти мрази когда нам ничего не могут сделать, просто бьют по городу тяжелой артой (артиллерией — прим. АСД). Все летит через нас. Выезжает периодически техника: БТРы бэхи, разбирают хорошо. Наша высотка — удобная привязка, у них тут все пристрелено.

Поэтому лекарство от огневых налетов противника здесь одно, оно не меняется десятилетиями и веками — врыться как можно глубже в землю, оборудовать позиции и при необходимости отвечать врагу, гасить его огневые точки и отбивать охоту на новые провокации.

Нигде на позиции я не увидел лишней суеты. Здесь чувствуется привычка к распорядку и железная воля командира. Взвод как единый механизм, где каждый знает свое место. Без дела не сидит никто.

У «Сухого» есть предчувствие, что обстановка скоро обострится и начнутся серьезные бои. Не скрывает, что будет этому только рад, «потому что надоело так сидеть». В бойцах он уверен, остались самые стойкие — эти не подведут. Здесь знают, за что воюют и не нуждаются в дополнительной мотивации. И это придает спокойствие.