Новости

Война меняет облик города. Я прекрасно помню опустевший Донецк. Летом 2014 он превратился из мегаполиса в город дорог без машин, безлюдных скверов и парков, пустых полок в продуктовых магазинах. Дончане собирались в группы для того, чтобы выжить. Вместе подготавливали подвалы, чтобы прятаться от обстрелов, не осознавая, что это убежище может стать братской могилой. Там, где собирались люди, была надежда на выживание. По крайней мере, этой мыслью каждый унимал свой необузданный страх перед неизвестным — боевыми действиями.

Почти всё лето 2014 г. Луганск провёл без воды. Дончане прекрасно осознавали, что рано или поздно нас ждёт это же. В августе из-за боевых действий Донецк был обезвожен. Нас хотели взять измором. Мы были в осаде, и нас пытались уничтожить всеми возможными способами. Те немногие, кто остался в городе, готовились к бессрочному отключению водоснабжения.

Война внесла новые коррективы — поменяла ценности. Огромные очереди выстраивались к местам, где можно было приобрести десяток литров питьевой воды. Как правило, скупали всё очень быстро. Кому повезло, те возвращались домой с трофеем — двумя-тремя пятилитровыми бутылками заветной жидкости. Остальным же приходилось бродить от магазина к магазину, от ларька к ларьку, перекупать с рук — любой ценой найти немного питьевой воды.

В интернете, или просто общаясь друг с другом на улице, люди передавали информацию о том, где можно раздобыть технической воды. Её набирали в водоёмах, фонтанах, канализации. Пожарные, кроме того, что отправлялись на места обстрелов, где тушили пожары, развозили воду.

— Возле детской больницы приехала пожарная машина. Можно набрать технической воды? — позвонили родственники.

Нужно было торопиться. Информация распространялась очень быстро. Воды на всех точно не хватит. Снарядившись несколькими бутылками, мы с отцом отправились к месту раздачи. Люди, увидев тару в наших руках, стали расспрашивать:

— Где-то воду раздают?

— К зданию больницы приехала пожарная машина, нам родственники позвонили, им удалось набрать несколько бутылок, — рассказали мы.

Никто не старался скрыть информацию, от которой зависело выживание.

Люди стекались к пожарной машине. Пожарные наполняли ведра, бутылка, бидоны и передавали их владельцам. Перед нами стояло несколько человек. За нами – никого. Очередь двигалась быстро. Парень с девушкой унесли около десяти литров. Подошла женщина с десятилетней девочкой. Подали спасателю тару. Через несколько минут их бутылки и ведро были наполнены водой. Наконец-то наша очередь.

— Давайте, — пожарный протянул руку, схватился за пластиковую ручку.

«Как же было бы обидно, если бы вода закончилась на нас», — подумал я.

Жидкость заполнила лишь процентов 30 от пятилитровой бутылки.

— Закончилась. Сейчас поедем ещё набирать. Не знаю точно, когда вернёмся. Вызовов куча, — спасатель протянул почти пустую тару. Он будто извинялся за то, что нам повезло меньше, чем тем, кто унёс домой заветную техническую воду.

Ничего не оставалось. Домой возвращаться с пустыми руками нельзя.

— Пойдем тогда на ставок.

Алексеевский пруд находился совсем близко. По металлическому мосту на встречу нам шли люди с мутной зеленой жижей в вёдрах. Мы подошли к водоёму. Отец зашел в воду по колено, опустил бутылку в воду. Наполненные ёмкости он передавал мне. Несколько раз повторили эту процедуру, пока все бутылки не заполнили подобием воды. Пруд всегда был грязным, в нём купались только самые отчаянные. Набирать воду из него ранее никто не додумывался, но сейчас все мы были в безвыходном положении.

У подъезда стояли соседи. О чем-то взволнованно беседовали.

— Мне знакомый рассказал, что сегодня будут бомбить Будённовку.

— Та с чего ты это взяла? Или твой знакомый взял?

— Он в МЧС работает. У них есть информация.

— Кто будет предупреждать о том, что будут обстреливать? Глупость же.

Подобных слухов в то лето было очень много. Большинство из них были «страшилками». Разумеется, никто знать не мог, когда и что прилетит. Наступит завтра или нет, не все были уверены. Паникеры усугубляли и без того напряженную обстановку. Тем не менее, вечером мы отнесли в подвал пару пледов и несколько бутылок с питьевой водой.

После я решил выйти в ближайший маркет. Я больше не придумал себе повода выйти на улицу, кроме как взять себе бутылочку пива и пачку снеков для закуски. Площадь Будённого походила на безлюдный остров. Я мог идти по дороге. Всё равно автомобили будто испарились. По привычке пошёл по тротуару. Словно брошенные стояли скамейки у фонтана, который ещё задолго до боевых действий превратился в клумбу. Обычно здесь собирались местные жители. Рядом была опустевшая детская площадка. Легонько покачивались на цепи качели. Над входом в маркет горела вывеска с надписью «24». Она потеряла свою актуальность, когда был введён комендантский час. В торговом зале никого не было. Сюда перестали ходить покупатели, как прекратились поставки товара. Вода давно закончилась, продукты первой необходимости быстро раскупили, остались какие-то товары, без которых вполне можно было обойтись. На полках стояло несколько бутылок украинского пива. На этикетке было написано «Бiла нiч» (Белая ночь).

«Прям, как у нас. Только наши ночи освещают залпы РСЗО», — промчалась мысль.

Его и решил взять. Я посчитал это ироничным.

На удивление, снеков тоже практически не осталось. Взял первую попавшуюся пачку с чипсами и отправился к кассе. Там сидел уставший молодой парень. Он словно сам не понимал, почему сейчас находился здесь. Коллеги уволились и уехали, товар не поставляли, о зарплате оставалось только мечтать, как и о воде из крана. Он пробил мне покупку, дал сдачу и закрыл кассу.

Ближе к ночи снова «работали» БМ-21 «Град». Звук запуска реактивных ракет успели выучить. Стоит всего раз его услышать, чтобы больше не спутать его ни с чем. Как и входящие можно было распознать в спектре различных новых звуков, которые ранее были неизвестны.

Кто-то уходил пережидать обстрелы в коридоре. Тоже укрытие относительное, скорее, оно также работало на создание иллюзии безопасности, которой в помине не было. Постепенно к этим звукам привыкли и вместо того, чтобы улечься на полу в помещении без окон, пролистывали переклички в донецких пабликах. Там можно было узнать, что угодно: где набрать воду, куда прилетели снаряды, как уехать из города, а также много панической информации. Из бесконечного потока «вбросов» можно было узнать и что-то полезное. Например, люди делились инструкциями, как нужно себя вести во время обстрела. Этому в школе не учили. Это ещё один пример того, как информация может спасти жизнь.

Периодически боты закидывали в обсуждения ссылки на украинские СМИ. Они походили на сообщения из параллельной вселенной. Где-то там кого-то освобождали, куда-то точно в цель прилетали снаряды, уничтожая исключительно неведомых террористов. Иногда в новостных сводках на украинских ресурсах сообщали, что сгорели дом культуры, церковь, жилая квартира вместе с жильцами, автомобиль с гражданскими. Совершали это всё те же «боевики». Находились те, кто верил в это чушь. Они отказывались верить своим глазам, следовать логике, сомневаться, они просто верили сообщениям журналистов, которые находились в сотнях километров от места, о котором рассказывали. Сплошной диссонанс.

Отдалённо послышались входящие. Удар, за ним ещё несколько и парочка напоследок. За окном стало светло, словно днём. Где-то недалеко запустили пакет «Града». Я допил пиво, закусил горечь оставшимися крошками от чипсов и закрыл ноутбук. Единственным убежищем от безысходной реальности был сон. Был вариант, что тебя перенесёт куда-то далеко в безопасность. Там не будет залпов и «прилётов», не нужно будет думать о том, где раздобыть немного воды, проходя по улице не нужно будет продумывать, под каким бордюром можно будет укрыться в случае обстрела. Подсознание наверняка создаст мирную обстановку, уютный уголок, где можно будет скрыться, потому что он уж точно сможет защитить от смертоносных осколков. Но получалось всё в точности наоборот. Вместо спасающей иллюзии подсознание, переваривая полученную за день информацию, создавало мир ещё более безнадёжный, черно-белый и безрадостный. В сон врывались звуки боёв, добавляя ему убедительности.

***

Этот текст я не собирался писать, но сегодня утром проснулся в поту. То ли от невыносимой жары, то ли от кошмара, мучившего всю ночь. Взял в руки смартфон. На часах — 8 утра. Что-то не так. Проверил число. Вроде бы всё верно. Стоп. Не совсем. Год не тот. 2019-ый. Но ведь только что был август 2014-го. Не вчера, а вот буквально мгновение назад.

На одну ночь я вернулся на пять лет назад. За всё это время воспоминания не померкли. Они обрели новые краски. Я их не ждал, но они решили вернуться, чтобы напомнить о себе, о том, что избавиться от них не получится никогда.

Денис Григорюк